Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

скупая, — вздохнула Мархамат-ханум. — Но скупость мою породило твое больное сердце.

— Конечно, конечно, — быстро согласился профессор, — предлог всегда найдется.

Мархамат-ханум явно не понравилась мужнина шутка. Не стесняясь присутствия гостя, она шепотом побранила его и лишь потом повернулась к Вугару:

— Прошу вас, не обращайте внимания на его слова! Такой уж характер у моего мужа. Если в доме гость, он должен посмеяться надо мной. Первый признак, что у него хорошее настроение.

Профессор и вправду был в отличном настроении. Он опять подмигнул Вугару:

— Наша Мархамат говорит сущую правду! Когда приходят гости, мы видим на столе вот этакие деликатесы. А когда гостей нет, только мечтаешь о подобной роскоши. Сухой закон!

Мархамат-ханум нахмурилась и опустила голову, но возражать мужу не стала.

Профессор разлил вино, чокнулся с Вугаром и слегка подтолкнул его локтем:

— О чем так глубоко задумался? Еда остынет!

Вугар вздрогнул, выпрямился в своем мягком кресле и вдруг заметил, что все взгляды устремлены на него. Он почувствовал, как краска заливает его лицо. И тогда старик, убеленный сединами, заговорил ласково и ободряюще:

— Да ты не смущайся, сынок! Прийти к накрытому столу знак добрый. Это означает, что теща будет крепко любить тебя. Так говорят в народе…

Снова вмешалась в разговор Мархамат-ханум. Казалось, она только и выжидала 'минуту, чтобы продемонстрировать свое красноречие.

— Какая теща не полюбит такого красавца! — затараторила она, прерывая старика. — Да еще с блестящим будущим! — И, подстегиваемая неудержимым женским любопытством, вкрадчиво обратилась к Вугару: — Простите мою нескромность, вы женаты?

Вугар с недоумением взглянул на нее, но ответил вежливо и коротко:

— Холост.

Мархамат-ханум вздохнула с облегчением, но глаза продолжали беспокойно бегать, — видно, юноша не до конца Удовлетворил ее любопытство.

— Но вы помолвлены, не так ли? — поспешно спросила она.

Вугар поперхнулся от неожиданности. С трудом выдавив невнятное «нет», он проглотил кусок, застрявший в горле.

Мархамат, довольная, кивнула головой и, не давая никому ни слова вставить, продолжала:

— Как это разумно! Ранние браки — что может быть опрометчивее? Надо закончить аспирантуру, защитить диссертацию, а там и о свадьбе можно думать. Да пошлет вам бог счастья на радость вашим родителям… Вы ешьте, ешьте, не то и бокал ваш полон, и еда стынет…

А Вугару было не до еды. Мягкое кресло казалось утыканным шипами, а тело горело, словно под рубашкой метались тысячи блох. И все же, подчиняясь настойчивым уговорам Мархамат-ханум, он проглотил половину еды, одним глотком осушил бокал и, наотрез отказавшись от второго бокала, поднялся. Извинившись за свой несвоевременный приход, Вугар попросил разрешения уйти.

Профессор чувствовал всю неловкость создавшегося положения. Понимал, что назойливые вопросы и прозрачные намеки Мархамат смутили и обескуражили юношу. Ему и самому было не по себе.

— Что ж, не буду тебя задерживать, — сказал он грустно. — Видно, у тебя важные и срочные дела… Только не забудь, завтра утром надо прийти в институт пораньше. В десять заседание ученого совета нашей секции при участии аспирантов. Послушаем, как идет работа над диссертациями, может, кому-нибудь надо помочь. Я затем и искал тебя, хотел предупредить. Думал, посидим, подумаем, что тебе нужно для скорейшего завершения работы. Но, видно, правду говорят: утренняя каверза лучше вечерних благих намерений. Иди, отдыхай…

Мархамат-ханум сама провожала гостя. Она даже вышла на лестничную площадку и в знак особого благорасположения крепко пожала руку Вугара.

— Пусть ваше посещение не будет последним. Приходите в любой день, в любой час, мы всегда вам рады…

* * *

Вугар не заметил, как спустился по извилистой лестнице. Опомнился он лишь на первом этаже. Остановился, перевел дыхание. Только сейчас почувствовав, как туго у него завязан галстук, освободил узелок и с облегчением глубоко вздохнул. Потом расстегнул ворот. Рубаха была мокрая от пота.

Вугар снял пиджак, тщательно сложил его, перекинул через левую руку, так же аккуратно достал из кармана платок и, медленно развернув, долго вытирал лоб и щеки. На губах бродила блаженная улыбка.

— Радуйся, сирота Вугар! — прошептал он. — Какие двери распахнулись перед тобой! Счастье ждет --">