Бен Элтон - Второй Эдем

вернулся в свой номер и попытался придумать что-то, что взволновало бы любящих его людей; потому что если идея взволнует их, то она взволнует также мистера и мисс Америку, а если она взволнует мистера и мисс Америку, то логично предположить, что за ними потянется весь мир. Достигни он подобного, и он полностью оправдает доверие, оказанное ему Пластиком Толстоу. С этой мыслью Натан устало повернулся к компьютеру. Ведь когда Пластик Толстоу оказывает тебе доверие, разумнее всего это доверие оправдать. Потому что Пластик Толстоу — самый важный человек во всей индустрии коммуникаций. Его работа заключается в том, чтобы продавать конец света.

ВСЕ ВОКРУГ ИНТЕРЕСНО, КОГДА НАДО РАБОТАТЬ

Всю неделю Натан болтался между кроватью, письменным столом и ванной, пытаясь придумать, как заставить волноваться тех, кто его любит: мистера и мисс Америку, весь мир и прежде всего — Пластика Толстоу. Но все кажется безумно интересным, когда нужно работать, и Натан неделю боролся с искушением поглазеть в окно, полистать журналы и ознакомиться с бесконечным списком услуг развлекательного центра в номере.

Суд над Гитлером близился к кульминации. Этот несчастный серый монстр каждый день представал перед камерами, с потрясенным и озадаченным лицом, напрочь лишенным признаков раскаяния или осознания преступлений, которые он вроде как совершил. Вообще-то клонирование было запрещено; мир был перенаселен и без воскресших покойников. Однако, когда где-то обнаружился клок волос Гитлера, Мировой Суд распорядился сделать исключение, поскольку все единодушно полагали, что Гитлер — один из тех преступников, которых смерть не может оградить от правосудия. К тому же ООН, как всегда, сидела по уши в долгах, а за разрешение показывать судебное разбирательство по телевидению можно получить огромные деньги.

Натан переключал новостные каналы. Все были довольно схожи, но, учитывая их принадлежность одной и той же компании („Коммуникационные системы Пластика Толстоу“), это едва ли было удивительным. Появилась видеозапись, на которой дочь британского короля делала кому-то минет на Пиккадилли, хотя многие утверждали, что это просто высококлассная голограмма. Юрген Тор снова собирался обратиться к Европейскому парламенту с предложением запретить клаустросферы или, по крайней мере, учредить высокий налог за пользование ими. Вывели новую рыбу, способную выжить в мертвых водах Атлантики; ее дополнительное преимущество заключалось в том, что, благодаря своей невероятной радиоактивности, она жарилась самостоятельно, а хозяйке оставалось только сделать к ней салат.

При обычных обстоятельствах Натан даже не подумал бы смотреть выпуск новостей, посвященный морским исследованиям. Равно как и не позволил бы себе втянуться в общественное ток-шоу, где людей, поскользнувшихся на собачьих экскрементах, сталкивали с владельцами собак, чтобы они могли дать волю своей ярости. Но все кажется интересным, когда надо работать.

КАК ЗАСТАВИТЬ ИХ ВОЛНОВАТЬСЯ?

Натан выключил телевизор, уже, наверное, в сотый раз на неделе. Сердито вытащил руку из недр лежащего на коленях огромного пластикового пакета „Бейкон Чизос“. Подавил огромное желание поглазеть минут двадцать на стену и почесать яйца. Отвернулся от шлема виртуальной реальности, который подмигивал ему с журнального столика. Надо сосредоточиться, надо собраться. Надо заставить людей, которые его любят, волноваться.

— Мне нужен, — размышлял вслух Натан, — ребенок… Симпатичная малышка, имеющая какое-то отношение к несчастному, который отрезает себе ногу…

Натан схватил диктофон, печатающий текст с голоса. Внезапно, после долгих ожиданий и уверток, появилось вдохновение. Слова полились свободно.

— Отлично, значит, у него есть ребенок… Маленькая девочка, которая выглядывает из своего убежища среди гор гниющего мусора… гниющего, вонючего, разлагающегося мусора… Она грязная и худая… но милая, очень милая… умирающему миру еще только предстоит погасить ее изможденную красоту… хорошая фраза, отличная фраза… Ладно, значит, мы откуда-то знаем, что этот полутруп с большим ножом — отец девочки… Обручальное кольцо? Может быть, одинаковая стрижка?… Или мы видим, как она шепчет слово „папочка“… да, вот оно: она шепчет „папочка“, и мы знаем, что это ее отец, ее последняя надежда, ее единственный защитник. Затем мы видим, как он принимает препарат, уходит в забытье и отрезает --">