Михаил Климов - Старый дом

стоял посреди мостовой и вполне мог отправиться на кладбище сам на капоте «бехи».

Парень преследовать его не стал, только заржал, глядя на то, как «папаша» трусил к грязному подъезду. Сел и уехал, но наш герой этого уже не видел, он стоял, прижавшись изнутри к своей двери, и пытался восстановить дыхание.

А заодно думал…

Тут сбившееся дыхание и бешено колотящееся сердце совершенно не мешали процессу…

Нужно или не нужно проверять дверь?

Вполне возможно, что если ее совсем отклеить от обоев и как-то заглянуть за нее, там обнаружится просто каменная кладка. И можно будет успокоиться за чужие «богатства»…

Скорее всего, так и будет…

Так что можно и не начинать…

Но, немного зная себя, Слава понимал, что будет изводиться, пока не проверит. Нудный характер, привычка все доводить до конца, зачастую ненужного, давно уже взяли в нем верх над детской безалаберностью и разгильдяйством юности. В науке это, кажется, называется ананкаст. Хорошая тема для размышления – когда и как пацан, которого мама всегда снимала то с забора, то с дерева, превратился в зануду.

Но это – потом, сейчас надо было понять – трогать дверь или звать Равиля с обоями?

Он, наконец, отклеился от входа и решил сделать то, что всегда, правда, непонятно для чего, в подобных обстоятельствах делают люди – простучать странную стенку костяшками пальцев.

Зачем? Бог весть…

Что он поймет, если звук будет глухим?

А если гулким?

А звонким?

Но Прохоров уже решительно стоял у стены и решительно колотил в нее рукой.

Интересно, какой это звук?

А это?

Он подошел к не проявленной до конца двери, отодвинул коробки и стукнул костяшками и по ней.

И видимо, в азарте передвигания коробок, довольно сильно. Или до этого она не смогла пережить Славину тушку или сейчас испугалась точного удара, только дверь вдруг заскрипела обиженно и… рухнула.

Без особого шума и грохота, да и пыли особенной не было, вроде, как лист фанеры шлепнулся на землю, даже не на пол.

Чего быть не могло по условию, потому что от двери до внешнего края стены, как он установил экспериментально, глядя с улицы, было максимум сантиметров тридцать, а упала эта сволочь плашмя.

Словно там была целая комната…

Что там в реале, Прохоров видеть не мог, потому что дверь, падая, за собой остатки обоев не потащила, они так и висели теперь, на манер разноцветной и грязной занавески, заслоняя от нашего героя новый мир.

Зато и выбора у него не осталось: живет там кто-нибудь или нет, было там, куда падать двери или это у него бред такой – теперь не имело значения. Тронул – ходи, соблазнил – женись, уронил – подними…

И вот наш герой решительно обеими руками ухватил, используя рваные края, «занавеску» и рванул на себя.

Открылась комната.

Не входя, он стал осматривать ее.

Примерно такого же размера, как Славина.

Только поуютней: занавески на окнах, горшок с цветами, правда, подзасохшими, стол с настоящей скатертью, в отличие от его с бумажной. Даже какой-то лохматый половик…

И что-то странное в ней было, в этой комнате, хотя, что именно, он не мог пока поймать.

Ни «платяного шкафа», приспособленного под душевую, ни раковины, ни холодильника, ни плиты… Однако на столе стоял примус… Или керосинка…

Слава в детстве в коммуналке еще застал такое или подобное сооружение, но чем одно отличается от другого, не знал.

Что же все-таки тут не так?

На гвозде возле выходной двери (а я не сказал, что там была еще одна дверь, прямо напротив только что открытой?) висел какой-то зипун не зипун, армяк не армяк – что-то зимнее и, по определению Прохорова, «деревенское».

«Жарко ведь в таком сейчас…» – всплыло в голове.

Однако кому жарко, в голову не приходило.

Так в чем же дело, что его так тревожит в этой комнате?

Он покрутил головой, пытаясь понять, что именно его настораживает, и вдруг понял, что тревога к видимому никакого отношения не имеет…

Скорее к слышимому…

Потому что в комнате этой новой было до удивления тихо.

Да, форточка в ней была закрыта, но Слава отлично знал, как сквозь закрытое окно лезут в квартиру звуки улицы, спал-то он здесь не одну ночь.

А здесь никакого рева машин слышно не было вообще, только за спиной из его комнаты…

Он прислушался и вдруг услышал, как где-то далеко пропел петух…

3

И этот крик петуха, как положено в романах про вампиров, пробудил Прохорова от некоего подобия сна. Он еще успел подумать: «…петух на Остоженке… – это что-то из серии --">