Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара

что такое человеческое воображение, понял ничуть не больше. Анна пришла в себя довольно быстро. С минуту она простояла, прислонившись к столбу веранды, потом снова повернулась к женщине. И в тот самый момент женщина наконец заговорила. Голос у нее оказался нежный и какой-то гортанный.

— Это для вас, — перевел Легран, — он убил этого куду вчера утром.

И снова замолкла. Анна уселась рядом с ней на циновку. Женщина немного успокоилась.

— Я не стану больше спрашивать ее, где он сейчас, — медленно проговорила Анна. — Это все равно без толку. Скажите ей, что у него есть шрам, очень, как бы это сказать, особенный, который совсем незаметен вот так, снаружи, его может увидеть только женщина, как она… или как я. Скажите, что благодаря этому шраму мы с ней всегда сможем без труда узнать его из тысячи других.

Легран перевел как мог, на наш взгляд, как-то очень уж лаконично. Женщина, немного подумав, что-то ответила.

— Она спрашивает, как выглядит этот шрам, — проговорил Легран.

Анна все-таки нашла в себе силы улыбнуться. И ответила:

— Она должна понимать, что этого я ей не скажу.

Легран снова перевел. Женщина прищурилась, изобразив некое подобие улыбки. И сказала, что все понимает. Потом прибавила что-то еще, достаточно пространно.

— Она говорит, — перевел Легран, — что шрамы, они есть у любого мужчины.

— Само собой, — согласилась Анна, — но тот связан с его историей. Больше, куда больше, чем всякие обычные шрамы.

Он перевел. Она снова задумалась. Наши шансы все уменьшались и уменьшались. Она явно ничего не понимала. Все, дохлый номер, проговорил Эпаминондас. От нетерпения он даже не мог устоять на месте. Теперь он думал только о куду и хотел как можно скорей уехать, чтобы попытаться до наступления ночи подстрелить хотя бы одного. Легран тоже занервничал. Всякий раз, когда он переводил, у него проскальзывали какие-то грубые интонации. Только мы с Анной спокойно переносили это испытание терпения. Да, наши шансы все уменьшались и уменьшались с каждой минутой, как вдруг женщина произнесла что-то довольно длинное и как-то гораздо тверже, чем раньше.

— Она сказала, — перевел Легран, — что такие шрамы есть у любого мужчины, если он сильный и храбрый. — Потом, топнув ногой, добавил: — Будто в этом все дело. Теперь она будет морочить вам голову до самого вечера.

— Ничего, я привыкла, — ответила Анна.

Женщина проговорила что-то еще, длиннее прежнего. Раздражение Леграна явно не производило на нее ни малейшего впечатления.

— Она говорит, — произнес Легран, — что сильные и храбрые мужчины, они есть повсюду, только не здесь.

— Где, — спросила Анна, — в каком месте у него этот шрам?

Я затаил дыхание. Анна приблизилась к женщине и теперь говорила уже с ней, а не с Леграном. Я видел ее так же плохо, как и в Сете, когда она обернулась ко мне под навесом бензоколонки. Женщина не лгала. Возможно, она чего-то и недоговаривала, но, судя по выражению лица, ничего не скрывала.

— Где? — еще раз спросила Анна.

Думаю, у нее не хватило бы сил сказать что-нибудь еще. Женщина явно сдавалась. Она ничего не ответила. Просто поглядела на Анну такими глазами, будто ее приговорили к смерти, потом подняла палец, синий, как судьба. Я закрыл глаза. Когда я открыл их, синий палец остановился на шее, где-то пониже левого уха. Она что-то крикнула. Легран тут же перевел.

— Удар ножом, ему было двадцать.

Анна не слушала. Она снова прислонилась к столбу с перекошенным от ужаса лицом. Потом закурила.

— Нет, это не он, — проговорила она.

Легран не перевел. Он выглядел очень разочарованным.

— Это не он, — сказала Анна женщине.

Отрицательно махнула рукой. Глаза ее наполнились слезами. Женщина это увидела. Взяла ее за руку и рассмеялась. Анна тоже засмеялась. Я отошел в сторону.

— Она врет, — проговорил Легран.

— Нет-нет, — возразила Анна.

Я направился в сторону куду. Эпаминондас пошел за мной следом. Теперь вся голова куду пылала в огне. Мужчины переместили костер и уже отрезали от боков куду длинные подрумяненные ломти. Я почувствовал на своем плече руку Эпаминондаса. Глянул на него. Он смеялся. Я тоже попытался было засмеяться, но у меня не получилось. Куду, подумал я, при мысли о нем сердце у меня мучительно сжалось. Появилась Анна с женщиной, которая теперь непрерывно смеялась, как дитя. Анна подошла ко мне и посмотрела на куду. Женщина проговорила что-то Леграну.

— Она --">