Сара Миллер - Я знаю все твои мысли

начинаю узнавать всякие вещи о парне, в голове которого оказалась: что кем бы он ни был, он в дороге с рассвета; проголодался и хочет шипучки; в руках у него глянцевая черно- красная папка с оттиском «Академия Мидвейл: информация для новых учеников». Он открывает ее, и я вижу адрес на первом листе: Гидеон Рейберн, 989 Кристмас-Парк-Серкл, Фэйрфакс, Вирджиния.

«Форд-сильверадо» тормозит у кирпичного здания в георгианском стиле — общежития «Проктор». Мальчик — Гидеон Рейберн — понимает, что рано или поздно ему придется выйти из машины, но он еще не готов. Он заглядывает в окна здания, которое станет его новым домом, и увиденное его совсем не обнадеживает. На первом этаже парень с длинными светлыми волосами крепит на стену над кроватью постер Брюса Ли, за- тем подходит к шкафу и заботливо вешает белую форму для карате с коричневым поясом. На втором этаже шумный верзила в бейсболке и комбинезоне дирижирует симфонией Моцарта пластиковой ложкой.

Реакция Гида неожиданна и очаровательна. Он думает: «К черту этих ребят». Да, он, конечно, понимает, что отчасти завидует им, но ему все уши прожужжали рассказами о том, какие в Мидвейле все талантливые, и когда он впервые сталкивается с этим воочию, ему хочется блевать. «Ну почему все непременно должны быть такими особенными?» — не понимает он.

Я сочувствую Гиду, которому кажется, что мир против него сговорился и все просто обязаны быть супер- героями. Сам он к этому не стремится, и мне это нравится. Не скажу, что у него совсем нет амбиций. Хотя мы только что «познакомились», я уверена: Гид всю жизнь старался нравиться окружающим. Это просто догадка. Но она недалека от истины.

Гиду определенно нравится чувствовать себя обычным честным парнем. Он смотрит в зеркало, и я впервые вижу его лицо. Ощущение очень странное: ведь прежде, глядя в зеркало, я видела себя. А теперь вместо меня там мальчик, вполне обычный, но симпатичный. Мне нравятся его полные губы и то, что его орехово-карие глаза и волосы одного цвета. Волосы не слишком курчавые, не такие, которые хочется пригладить рукой — нет, волны крупные, красивые, как после купания. Только, пожалуй, длинноваты. Как бы то ни было, глядя в зеркало, Гид видит там парня, которому совсем, совсем не хочется возвращаться домой, сколь- ко бы он ни волновался по поводу нового места. И источник этого нежелания сидит рядом.

Джим Рейберн. Гид сам не знает, с чего начать, говоря об отце, а я не знаю тем более, так что давайте по по- рядку. Джим Рейберн, родился в 1959 году в Ньюпорт- Ньюс, Вирджиния (по зодиаку — Рыбы, по китайскому гороскопу — Собака). Строитель. Два года назад мама Гида бросила его (Козерог, Свинья… ужасное сочетание. Это уже я подумала, не Гид. Мальчишки ничего не смыслят в астрологии, отец Гида тому пример — а надо бы!). Венди Рейберн — беззаботная душа в лимонных сабо — втюрилась в школьного учителя Гида по физике, мистера Соумса. А Гид думал, он голубой! Теперь у него есть подтверждение (к сожалению, даже засвидетельствованное собственными ушами), что это не так.

Теперь папа Гида постоянно теребит усы, курит «Карлтон 100» и смотрит на сына грустными глазами, точно говорит: «Не повторяй моих ошибок». В нем странным образом уживается эмоциональная беспомощность и потребность быть любимым. Он ни разу не спросил Гида о школе, девчонках, поездках к матери, зато то и дело лезет обниматься и по-дружески толкает его в плечо — сплошь показная жизнерадостность.

Говорят, мальчику нужен отец. И я не могу сказать, что Джим Рейберн — ужасный человек. Но, пожалуй, хорошо, что Гид от него уезжает — хорошо для нас обоих. Ведь он должен разобраться, кто он такой. А раз уж мне придется проводить так много времени в голове Гидеона Рейберна по причине, до сих пор мне неизвестной, то наверняка есть вещи поинтереснее, чем думать о том, почему у Гида и его папаши не сложились идеальные отношения. Например: я понимаю, что Гид еще не знает, когда будет заниматься сексом в часовне и будет ли это делать вообще, но как, скажите, можно не знать, девственник ты или нет?

Балерина

Последние двенадцать часов в жизни Гида я вижу так отчетливо, будто это моя жизнь. Все как на ладони — точно это я их прожила. Правда, хорошо, что на самом деле это не так — ведь все эти двенадцать часов он про- торчал в машине с отцом!

Вернемся на пять часов назад. За окном — ветер, колышущий траву, и поросший луговыми цветами, но не слишком увлекательный --">