Надежда Викторовна Залина - Линия Маннергейма

степень неудовлетворенности ответом. – Все в поселке считали, что к вам.

– Так вот почему они обозлились. Понятно… Может, она на турбазу ехала? И что же с ней все-таки случилось?

– Ее нашли там, – он махнул рукой в сторону леса. – Ваш дом ближе всех стоит. Где старый дот, знаете?

– Дот? – повторила Лера, сдерживая волнение. Еще бы ей не знать.

Остатки знаменитой линии Маннергейма проходили неподалеку, это была своего рода местная достопримечательность. Ее излазили вдоль и поперек следопыты, да и другой народ приезжал поглазеть. Но то, что именно данный дот был не простым, а с секретом, – об этом было известно немногим. Можно сказать, единицам. Лере да еще паре человек. Интересно, знает ли что-нибудь о доте представитель власти со смешной фамилией Рядовой?

Видимо, ее замешательство не ускользнуло от участкового.

– Вы вспомнили что-то? – Только что это был добродушный недотепа и вдруг – на тебе, прямо хищник, почуявший добычу.

– Нет, просто… подумала… Ее убили?

– Ведется следствие. Турбазу проверили. А о чем вы подумали?

– Эта женщина… у нее такое лицо… знакомое… похожа на кого-то… – Лера даже закрыла глаза, чтобы отрешиться от суеты. – Не помню.

– Если вспомните, позвоните. Вот. – Он снова проделал манипуляции с карманом и выудил некое подобие визитки. Именно подобие, потому что отпечатана она была на простеньком принтере, да и бумага оказалась явно тоньше, чем нужно.

Лера пробежала глазами текст и улыбнулась:

– А вы не участковый. Здесь написано…

– Я и тот и этот.

– Так не бывает.

– У нас все бывает.

– Договорились, капитан Рядовой, позвоню.

Он зыркнул на нее, но промолчал. Лера догадалась, что фамилию свою капитан недолюбливает – видимо, многие отпускали шуточки по поводу. И от нее он ожидал чего-то подобного. И заранее готовился к отпору.

2

Василий Петрович ушел крайне недовольный собой. Совсем не так собирался он разговаривать. Но с самого начала все пошло наперекосяк. И она явно темнит, ох явно… У него было чутье на подтексты, и обычно ему удавалось вытрясти все, что человек говорить не собирался. Но чертова девка пыталась умничать, а этого он не любил. «Но ничего, – думал капитан, – изображай кого хочешь, разберемся. Если бы не фокус с глазами… Тьфу, зараза…» Теперь ему стало стыдно за себя, а тогда… Он никак не мог сообразить, как же с ним такое приключилось. Он, взрослый, уверенный в себе мужик, сверяя личность, привычно смотрел в переносицу. Азы идентификации: от переносицы во все стороны, по глазам, носу, бровям. И вдруг – почувствовал себя едва ли не девятилетним мальчишкой. Потому что увидел глаза доктора.

Доктор Варакин жил в поселке задолго до его, Василия Петровича, рождения. И говорили про него всякое. К девяти годам он успел наслушаться небылиц про доктора и не знал, верить им или нет. «Вот если бы я сам увидел, – думал он, – то сразу бы понял…» Но и после знаменательного знакомства он так и не смог разобраться, что же за человек такой – доктор.

Капитан и не подозревал, что помнит об этом так хорошо. Все было давно…

Он много повидал, работая в милиции, был опером, хорошим опером, как говорили. Ему нравилась работа, несмотря на маленькую зарплату, бытовые неудобства и уход жены. Он пережил его тяжело, но из профессии не ушел.

Во всем, что случилось с ним потом, отчасти был виноват доктор. Василий Петрович призвал бы его к ответу, если б смог. Но пределы досягаемости ограничены даже у представителей милиции. Над другими мирами у них власти нет.

В девять лет Вася впервые близко увидел этого непонятного человека. Мать послала его за доктором, чтобы утихомирить разбушевавшегося отца. У главы семейства нрав был крутой и по трезвости, а уж в подпитии он принимался крушить все, что попадалось на пути. Трое мужиков не могли удержать его – через несколько минут борьбы валились на землю с разной степенью увечий, хотя отец и не отличался богатырским сложением. Так, обычного вида был мужичок. Но стоило ему выпить… В него вселялась какая-то сила, и сладить с ней не было никакой возможности. Говорили, это чухонское наследство, «берсерк». Мальчишку непонятное слово пугало и завораживало одновременно. Взрослые, к которым он приставал с вопросами, только отмахивались. Мать, завидев идущего навеселе мужа, старалась спрятать детей подальше от его неудержимого гнева.

Тот день, второе мая, Вася запомнил на всю жизнь. Они с мальчишками играли возле старого дота, не решаясь --">