Дина Ильинична Рубина - Не оставляй меня одного / сборник

уехал, Вадька, прямо чокнутая какая-то. Недавно встретила Наташку, помнишь, я тебя знакомила? Она говорит, — ну, когда жених твой приедет?.. Санька тебе привет передал… Ты что?!

ВАДЯ. Показалось — Люцик за окном мелькнул (вздыхает прерывисто). Где он ходит сейчас, мой хороший…

ЛЮБА. Вадя, посмотри мне в глаза!

ВАДЯ. Смотрю, а что?

ЛЮБА. Смотри!

ВАДЯ. Смотрю…

ЛЮБА. У тебя здесь был кто-нибудь… за эти два месяца?

ВАДЯ (нежно и насмешливо). Любовь, ты глупая баба (Целует ее). Слушай, ты ж, наверное, голодная…

ЛЮБА. Нет, я, когда волнуюсь, не могу есть… Вадь, как у тебя здесь холодно…

ВАДЯ (бодро). Да, это — минус! Эта комната, понимаешь, не отапливается… Та отапливается, но ту закрыли.

ЛЮБА. Почему?!

ВАДЯ. Потому что сдают эту…

ЛЮБА. Не понимаю…

ВАДЯ. Глупенькая ты моя! Та стоила бы дороже по причине отапливаемости.

ЛЮБА (возмущенно). Вадя, а как же зимой? Вадя, но ведь так невозможно жить! Ты замерзнешь!

ВАДЯ. Спокойно, у меня два одеяла.

ЛЮБА (волнуясь). А может быть, вызвать слесаря и что-то устроить, а, Вадя? Батарею какую-нибудь поставить быстренько… Или еще что-нибудь… Ведь ты заболеешь здесь зимой, Вадя!.. Вадь, ты что?

Вадя долгим изучающим взглядом внимательно глядит в угол, на мусорное ведро. Слышно густое жужжание мухи…

(тихо) Вадь, ты что?

ВАДЯ. Тамара… Тома…

ЛЮБА. Что?!

ВАДЯ (продолжает внимательно смотреть в угол). Муха — Тамара… Во-он, видишь, сидит… на коробке из-под пельменей… Старенькая, пенсионерка… Она одна здесь прижилась, другие передохли, здесь холодно, одна Тамара осталась… Полетает-полетает и спит…

ЛЮБА (робко). Вадя, а почему ты мусор не выносишь?

ВАДЯ. Вон опять лета-ает, лета-ает… Тамара… Я выношу… Когда очень вываливается… Ну что, накормить тебя, что ли… Заодно самому пожрать…

ЛЮБА. Вадя, иди ко мне… Обними меня… Мы так и не поздоровались по-настоящему…

ВАДЯ (обнимает ее). Так… это… Сейчас, что ли? (кивает на комнату) Холодно ж… Одеваться-раздеваться… И потом, все равно в четыре к Олегу на пьянку.

ЛЮБА. Зачем? Куда?

ВАДЯ. Я тебе говорил, у Олеговой бабы день ангела…

ЛЮБА. Ну и пусть себе… Давай одни побудем, вдвоем.

ВАДЯ. Да успеем еще… Ты же на целую неделю приехала?

ЛЮБА (усмехается). На це-лу-ю… (Прислушивается.) Музыка где-то играет…

ВАДЯ. Полоумное средство массовой информации.

ЛЮБА. Это где?

ВАДЯ. Комнату заперли, а приемник выключить забыли.

ЛЮБА. Ничего себе… Так и поет круглые сутки?

ВАДЯ. Я уже договорился с Любкой, она придет на днях, выключит… (внезапно) Любаша! Побудь здесь, я на минутку!

ЛЮБА. Ты куда, Вадя?

ВАДЯ. Я вспомнил, здесь недалеко мусорная свалка… между домами… Может, он там…

ЛЮБА. Кто?

ВАДЯ. Люцик… Что ты смотришь так?

ЛЮБА. Ничего…

ВАДЯ. Я на минутку, Любаш, ладно? Хлеб заодно куплю, вспомнил — хлеба нет.

ЛЮБА. Иди, конечно…

ВАДЯ. На минутку, а?

ЛЮБА. Иди, иди…

ВАДЯ (в дверях). Ничего, Любаш? Посидишь?..

Люба кивает, и уже за дверью слышен страдающий голос Вади «Люцик-Люцик-Люцик!» Потом он смолкает.

ЛЮБА (медленно). При-е-ха-ла…

Она встала, медленно и как-то бесцельно стала кружить по кухне, заглянула в комнату… Потом села на табурет и застыла так, уронив руки, погруженая в свои мысли… Сидела она спиной к окну, и не видела, как в окне появились подрагивающие старческие ноги в сопровождении палочки. Старичок наклонился, долго смотрел в комнату, на Любину спину, и наконец, в дверь постучали. Люба поднялась и открыла.

МАКСИМИЛИАН БОРИСОВИЧ. Голубушка, скажите, это Лесная двадцать пять? Я не ошибся? Я правильно пришел? Или не туда попал? А?

ЛЮБА. Да, а вы…

МАКСИМИЛИАН БОРИСОВИЧ. Он ясно сказал: Лесная двадцать пять, но в принципе он мог и сбрехать, это ему ничего не стоит. Ему же плевать что мы спим с валидолом в зубах. Он считает, что мы оторваны от действительности. Может быть, я и оторван от действительности, но мне все-таки хочется знать, где он обитает…

ЛЮБА (несколько оторопевшая). --">