Альфия Умарова - О видах на урожай, альфа-самцах и кусочке счастья (сборник)

Виктор Николаевич начинал сердиться. – Что вы как дети, ей-богу! Нужен такой информационный повод, что нашу газету просто вырывать будут из рук, киоски сносить, как ураганом.

– Так про ураган и можно написать, – не унимался Серега. – Типа он всё порушил, порвал провода, вызвал наводнение. Семеро утонуло, нет, лучше семьдесят восемь человек утонуло, народ верит, когда цифры точные, остальные пропали без вести…

– Ой, как их жалко, – чуть не прослезилась Лидочка. – И никого не нашли?

Сергей покрутил у виска пальцем, и все рассмеялись.

Когда с грохотом упал стул, резко отодвинутый Светланой Петровной, никто ничего не понял. Потом все удивленно уставились на Свешникову. Лицо ее пылало, она была явно чем-то взволнована. – Боже мой, – справившись наконец с дрожью в голосе, негромко произнесла она. И повторила: – Боже мой… Вы хотя бы слышите себя?! Люди! Дорогие мои, родные… Ну как же так можно? – она обводила глазами сидящих в комнате, будто видела каждого из них впервые.

Все смотрели на нее с непониманием и нараставшим удивлением. – Мне никогда в жизни не было так страшно и так противно, как в последние полчаса. Здесь. В поисках информационного повода. Как. Вы. Так. Можете? – проговорила она раздельно, делая ударение на каждом слове. – Да люди ли вы вообще?

– Ну, Светлана, э-э, Петровна, – зачем же вы так, – попытался урезонить сотрудницу главный редактор. – Вы же взрослый человек и должны понимать…

– Понимать, – прервала его Свешникова. – Понимать? Виктор Николаевич, по-вашему получается, информационным поводом может стать всё что угодно. Выдуманные истории, высосанные из пальцы факты, главное – погорячее, чтобы кровь будоражили, воображение, чтобы крышу срывало, чтобы как можно неправдоподобнее… Мало вам того, что есть в реальности? Насилуют, детей крадут на органы, убивают по пьянке ни за что друг дружку, новорожденных младенцев бросают чуть не на улице… Самолет разбился, а мы рады – «информационный повод». Автобусы на дороге лоб в лоб? ЗдОрово! Сколько пассажиров погибло? Двадцать? Жалко, маловато будет. Лучше бы побольше. Но все равно хорошо – есть о чем долдонить несколько дней.

– Да что вы себе позволяете, уважаемая? – попытался возмутиться шеф. – Уважаемая? Да кого вы уважаете, господин главный редактор? Вы давно забыли, что это такое! Вы забыли, что жизнь состоит не только из зла, насилия, негатива, хотя их и много. Их много, а мы еще множим. Не хватает жареных фактов? Не беда, нажарим. Для того и человек в штате – по судам ходить. Зато рейтинги высокие, тиражи.

Главный редактор снова ринулся в атаку: – А вы-то сами, Светлана Петровна, вы что, чистенькая, лучше всех? Вы – самая порядочная? Мессия? Святая? Вам кушать не надо? Вы сами пришли сюда работать, никто вас силком не тащил.

Все притихли, наблюдая за происходящим и не решаясь вмешаться теперь уже в разговор двоих.

– Да, Виктор Николаевич, сама пришла, грешна. Кризис, с работой туго, вот и пришла. Думала, смогу, пересилю себя. А здесь такая клоака…

– Да как вы смеете называть клоакой газету! – взвился в праведном гневе шеф. – Да ее десятки тысяч читают. И это сделал я, Жемчугов! – Жемчугов, говорите, – с иронией произнесла Светлана Петровна. – Какой же вы Жемчугов, Виктор Николаевич?

Главред смотрел на сотрудницу с нарастающим беспокойством, не зная, чего ждать от нее еще. – А я вас помню совсем под другой фамилией.

Все замерли.

– Павсикакиев, кажется?

Лидочка, по обыкновению своей наивной непосредственности, хихикнула было, услышав смешную фамилию, но тут же спохватилась – глаза шефа вдруг налились кровью, а шея пошла пятнами.

– Да-да, старинная русская фамилия Павсикакиев, которую носили ваши предки, думаю, носили с гордостью, а вам она показалась неблагозвучной. Журналисту с такой фамилией карьеры не сделать, решили вы, и в одночасье стали Жемчуговым.

В кабинете повисла тишина, которую, кажется, можно было пощупать. Только Анечка, часто дыша, переводила взгляд своих кукольных глазок с обожаемого шефа на эту сумасшедшую, как она уже окрестила Светлану про себя.

– Да бог с ней, фамилией, ладно, грех невелик. Есть и настоящие.

Она помолчала.

– Вы помните, Виктор Николаевич, далекий город в Сибири, куда вас после учебы распределили? А девчушку-машинистку в той газете помните? – спрашивала женщина, не ожидая ответов. – Ей было семнадцать, молоденькая совсем. Стаж зарабатывала, чтобы поступить потом в университет. Ей так --">