Юрий Николаевич Куранов - Тепло родного очага

самка пристроилась рядом под крышей на жердочке. Она молча смотрела на своего супруга, который сидел распушившись, и глаза его снизу подергивались желтоватой пленкой.

Вернулись чистые, ясные дни, и ласточка уже совсем не знала покоя. Ей работать пришлось за двоих. Она металась над хутором с самого раннего утра и до позднего вечера, но птенцы, не умолкая, кричали под крышей нашего сарая и требовали, требовали есть. Самец молча сидел у самого края гнезда, и время от времени глаза его снизу подергивались пленкой, словно он засыпал. А может быть, он засыпал и в самом деле. Иногда самка, чтобы передохнуть, садилась перед гнездом на жердочку и печальными глазами смотрела на супруга. Тогда он открывал глаза, с трудом поднимал голову и долго смотрел на нее глубоким темным взглядом, словно хотел запомнить ее навсегда. И скоро наступил такой момент, когда я увидел, что голова его, как маленький дымчатый мешочек, из гнезда беспомощно свесилась вниз.

Рана на груди оказалась небольшой, хотя для полета была, видимо, болезненна. Да к тому же она уже зарастала. Самец умер от истощения.

Птенцам в гнезде стало просторней, но вылетать они не собирались. Материнского старания для них, таких прожорливых, было явно недостаточно, и силы у птенцов прибывали не очень. Между тем из соседних хуторов и деревень подросшие и быстро крепнущие птенцы уже взвивались в небо. Они почувствовали волю, они увидели простор, они начали понимать, как прекрасно жить высоко под солнцем и как это великолепно, когда в груди бьется сердце, в крыльях наливается сила, а жизнь им казалась бескрайней и бесконечной. Только наши птенцы боялись покинуть гнездо. А ласточка металась и металась над хутором.

Но скоро несколько ласточек появились на нашем дворе. Они залетали под крышу сарая и криками, собственным смелым полетом и завлекательным хлопаньем крыльев пытались выманить подростков из гнезда. Но у подростков не хватало духу. Тогда взрослые ласточки все вместе принялись ловить над хутором мошек и кормить птенцов.

И пришел такой день, когда один из птенцов все же выпорхнул из гнезда. Он выпорхнул, и растерялся, и вцепился в первую попавшуюся ветку какого-то незнакомого куста и так остался висеть на ней до самого вечера. А ласточки, и молодые и старые, летали вокруг неумехи, подбадривали и что-то, видимо, ему объясняли.

Да, сиротам нужно было спешить, потому что ласточки уже сбивались в стаю. В огромную голосистую стаю сбились они перед тем, как отправиться на зимовку к берегам Нила, а может быть, и дальше. Кто знает, куда предстоит улетать перелетной маленькой отважной и свободной птице. Но, прежде чем улетать, они обучались полету, они обучались всему, что им понадобится в пути. Ах, каким сверкающим, великолепным облаком возносились эти ласточки в небо над полными работы, надежд и радостного оживления полями! У нас замирало и наливалось тяжестью сердце, когда мы думали о том, что вот настанет скоро срок улетать этой стае. Ведь наши птенцы, из-под крыши нашего сарая, так медленно крепнущие, еще только начали набирать полет. Каждым вечером мы засыпали в тревоге и в тревоге просыпались. Мы уже строили планы, что будем делать с птенцами, если им придется остаться, ведь сами, собственным разумением и опытом они дорогу к берегам Нила не найдут.

Но каждое утро глаза наши встречали над хутором в чистом небе ранней осени прекрасное облако ласточек, которые пели, резвились и окликали да подбадривали друг друга. И наступил день, когда гнездо под крышей нашего сарая опустело. И долго мы счастливыми глазами смотрели вслед улетающей дружной и такой отважной семье ласточек.

Жена моя смотрела им вслед широко раскрытыми глазами, пока глазам ее не сделалось больно и в них не появились слезы. Что делать, женщины много счастливее нас, мужчин, потому что, когда на глазах у них появляются слезы, прятать их нет необходимости.

--">