Владимир Дмитриевич Михайлов - Сборник " Посольский десант"

отделявшая их от остальных присутствовавших существ грань все истончалась, многое, казавшееся непостижимым, вдруг яснело, и в какие-то мгновения начинало вдруг представляться, что происходит все это в давно и хорошо знакомых местах – на Терре, может быть, или в крайнем случае на Синере, и до полного понимания событий остается лишь какой-то совсем малый шажок.

Непонятное же заключалось прежде всего вот в чем. На этом самом пятачке, условно выделенном из всего подкупольного простора, находились, кроме гостей (доставленные сюда, они как-то сразу оказались отодвинутыми в сторону и даже вовсе забытыми, так и не успев додуматься, чего же ради их, даже не спросив согласия, сюда притащили, предварительно остановив в пространстве и заставив заниматься всякими, совершенно для них неожиданными и непривычными, делами, так что все пятеро уже стали было прощаться с недопрожитой жизнью), – кроме них и того, кто находился здесь еще до того, как их доставили – сидел, удобно развалившись, в пухлом, словно накачанном, кресле, время от времени поднося ко рту что-то, напоминавшее длинный, украшенный тонкой резьбой мундштук кальяна, с видимым удовольствием вдыхая и после паузы выдыхая зеленоватый дымок, – кроме, следовательно, шестерых, еще не успевших и словом обменяться, тут вдруг как-то неожиданно оказалась еще самое малое дюжина – людей не людей, но, в общем, соответствовавших им здешних обитателей, внешне даже не очень разнившихся от землян или от того же Меркурия; детали, конечно, не совпадали, но дипломатам и разведчикам сейчас не до мелочей было, хотелось прежде всего хотя бы понять – что же с ними будет дальше, отчего и зачем их сюда доставили, каким еще испытаниям собираются подвергнуть и когда же отпустят и позволят (если вообще отпустят и позволят) продолжить свой так удачно начатый сколько-то времени тому назад на Иссоре путь. Вот и приходилось смотреть, слушать и как-то соображать. Если, кстати, отвлечься от мелких деталей, принять эту дюжину условно за людей, то получалось воистину любопытное впечатление. Все они были, по людским меркам, хорошо, иные даже очень хорошо, одеты (чтобы понять такую вещь, вовсе не обязательно быть в курсе местных мод, вполне достаточно оценить даже и на глазок качество материала и тщательность выработки одежды, хотя цветовые вкусы могут в разных мирах, конечно, до смешного не совпадать); и не только одеты, но и неплохо откормлены (если сравнить хотя бы с тем персоналом, что доставил путешественников с космодрома сюда), и голосами обладали зычными, хотя интонации порой казались землянам и даже их спутникам не вполне сопоставимыми с тем, к чему люди привыкли дома и в других знакомых мирах. И только по прошествии немалых минут все это стало понемногу находить какое-то – может, и неверное, но хотя бы приемлемое – объяснение.

Итак, эта начальственная (по впечатлению) дюжина неожиданно оказалась здесь и сразу завладела вниманием ленивого курильщика в пухлом кресле. Как-то так получилось, что они выстроились полукругом, так что восседавший оказался в центре его, и заговорили было все сразу, так что сперва никакой электронике не под силу оказалось выделить из речевого потока хоть какие-то членораздельные синтагмы. Существо с кальяном на это вроде бы никак не отозвалось, продолжало безмятежно вдыхать и выдыхать зелень; и только глаза, у здешней расы глубоко укрытые в глазницах, как в амбразурах толстостенного железобетонного дота, и отблескивавшие лишь тогда, когда свет падал глядевшему прямо в лицо, – глаза курильщика вдруг как бы прыжком (почудилось даже, что щелкнуло при этом) оказались на поверхности, даже выдвинулись над плоским, в общем, лицом и – показалось – даже загорелись угрюмым красным светом, как если бы внутри каждого из них включился мощный и быстродействующий нагревательный элемент, способный любой металл довести до красного сперва, а потом и до белого каления. И действительно, глаза сидевшего в центре очень быстро налились яростным белым светом с малой примесью зеленого; а достигнув этого – стали медленно поворачиваться вокруг внутренней оси, как астрономические самосветящиеся тела, уменьшенные только до крайней миниатюрности; поворачиваться, фокусируя взгляд поочередно на каждом из лиц, потом быстрым качанием – вниз-вверх – фиксируя каждую фигуру, затем мгновенной остановкой как бы ставя точку и вновь поворачиваясь на несколько градусов, переключаясь на --">