Сергей Федорович Чевгун - Кумир

что мог. А Слон, понятно, барабанил. Коровин пел, а публика — аплодировала. Лишь опытнейший Провизер грустно улыбался над порцией мидий в горчичном соусе и часто просил официанта принести ему еще что-нибудь китайское, или хотя бы пепельницу заменить.

Но прошла неделя, другая, и ажиотаж в «Музе-М» стал заметно спадать. Теперь никто уже не требовал через головы и столы «Девочку-лапочку» на «бис», и все заметней становилось всем, как дребезжит у Коровина на верхах нота «ля», а звук «ша» жужжит, как муха на излете. Баблюк уже не пил по утрам шампанское, ударник Слон ходил мрачным. А Коровин, отпев свое, сбегал на последний трамвай и ехал через весь город к девушке Лене — развеяться.

— Тебе, Геночка, срочно имидж надо поменять, — сказала однажды девушка. Случилось это в один из тех вечеров, когда в «Музе-М» занято было не больше пяти столов, да и те певца почти не слушали. — Нет, правда, смени имидж, Генчик. Вот увидишь, публика валом на тебя попрет!

— Думаешь, попрет? — грустно спросил Коровин, на секунду отрываясь от своих мрачных мыслей.

— Попрет, — твердо отвечала Лена. — Кстати, у меня и знакомый визажист есть на примете. Кудесник, блин! Я ему позвоню…

И Коровин поехал к кудеснику.

Блин, кудесник встретил клиента, как полагается: усадил в кресло, угостил рюмкой бренди, поговорил о последних шоу-новостях. Потом отошел несколько в сторону и долго смотрел на Коровина, подобно взыскательному художнику, обдумывающему, куда следует положить свой первый мазок.

— Уши у вас нестандартные. Всю картину портят, — наконец, сказал кудесник после продолжительного молчания.

— Неужели портят? — ахнул Коровин.

— Портят, уж не волнуйтесь. Я в таких случаях не ошибаюсь, — сурово изрек кудесник, и тут же достал из кармана калькулятор. — Ладно, кое-что для вас я попытаюсь сделать… Гм! Значит, так. Ушки ваши мы как бы слегка прижмем прической, волосы — перекрасим, бровки — подправим… На щечку пару родинок бросим. Четыреста баксов — и вы новый Лео ди Каприо, — заявил кудесник, пряча калькулятор в карман. — Или — второй Влад Сташевский. На выбор.

— А под Киркорова — можно? — застенчиво спросил Коровин.

— Нет проблем! — отвечал кудесник. — Чик-чик — и вы уже вылитый Филипп. Алла Борисовна, и та вас различить не сможет!

На следующий вечер в «Музу-М» валили все, кому не лень. Десять дополнительных столиков положения дел не спасали: желающих посмотреть на Коровина был легион. Вертопрахов яростно аплодировал и орал «бис!» за троих. А опытнейший Провизер лишь грустно улыбался над порцией лососевого филе в оливковом соусе.

Так продолжалось дня три или четыре, а может, и пять. А потом опять в зале ни души. И свободных мест — хоть столы выноси. Что хозяин кафе и сделал. И снова Баблюк пил пиво вместо шампанского и переживал, Жак — молчал, Эдип матерился в гримерной. А Вертопрахова и вовсе не было.

Как так — не было? Да вот так, не было — и все. Сбежал Вертопрахов, а заодно уж и прихватил с собой девушку Лену. И долго еще зимними вечерами тихо радовался злодей, что не заключил в свое время пари с многоопытным Провизером. Да черт его знает, эту шоу-науку, как зажигать в небе «звезды», дабы впоследствии зарабатывать на них капитал. Не получилось зажигать у Вертопрахова. Что ж, бывает. Главное, чтобы с Леной у него было все хорошо. И чтобы та своего визажиста-кудесника пореже вспоминала.

Ладно, это — дела семейные. А вот «Кузнечикам»-то как дальше жить? Думайте, ребятки, думайте…

— А может быть, нам в народ пойти? — подал голос умный вне сцены Жак. — Больших «бабок», конечно, вряд ли соберем, зато прославимся.

— Главное — реклама, — подхватил Алессандро.

— Точно, — согласился Эдип.

И на следующий же день «Кузнечики» подались «в люди»…

Черт возьми! Что за чудные заголовки мелькали в те дни на страницах местных газет! Вот так закрою глаза — и вижу надпись на полполосы: «Пацаны, это — круто!» Да уж куда круче — сольный концерт Коровина в городской бане. С ума бы не сойти! Но зато уж «Кузнечики», точно, весь город говорить о себе заставили.

Отличнейший был концерт, доложу я вам. Куда там Киркорову до соло в бане! Случайно облитая из тазика, задымилась электрогитара в руках у Баблюка, да Слон-ударник, поскользнувшись на кусочке мыла, упал, расплющив свой барабан. Но зато уж поклонницы Коровина были на седьмом… нет, на восьмом… да что там, на двадцать восьмом небе от счастья!