Сергей Львович Устинов - Все кошки смертны, или Неодолимое желание

сомнений, что по всей Москве задействованы десятки, если не сотни…

Договорить она мне не дала. С судорожным всхлипом втянула воздух и не произнесла ― выплеснула из себя:

― Маньячка здесь ни при чем.

Повисшую в воздухе паузу можно было резать ножом.

― А кто при чем? ― мягко, как полагается с людьми не совсем здоровыми, осведомился я.

― Пока не знаю, ― вздохнула она, зябко втягивая голову в плечи. ― Но… во-первых, папа никогда не знакомился по объявлениям. Он имел другие возможности и… ― Она подняла на меня свои глубокие, как море за буйком, зеленые глаза и пробормотала: — И у него тоже была… своя специализация.

― Что вы имеете в виду? ― На этот раз ей все-таки удалось меня заинтересовать. ― Специализация — в чем?

― Э… ― Бабочкины крылья вздрогнули и плотно захлопнулись. ― Э… в сексе… ― угасающим голосом пробормотала она, уставившись в пол.

Дурдом, подумал я. Мадемуазель-то и впрямь не совсем здорова.

Но она, словно угадав мои мысли, выпрямилась в кресле и с вызовом заявила:

― Только не думайте, я-то не сумасшедшая!

― Вы ― нет, ― с готовностью ухватился я за эту многозначительную частичку «то». ― А кто сумасшедший?

Вполне возможно, мне бы удалось наконец услышать ответ на этот вопрос, но тут наша беседа была прервана: запиликал видеофон. На мониторе я увидел, что перед дверью мается новый посетитель ― молодой человек с совершенно перекошенным лицом. Слегка увеличив изображение и добавив резкости, я с полминуты критически рассматривал его, размышляя, стоит ли пускать в мой мирный офис столь явно неуравновешенного типа. Не догадываясь, что прямо на него смотрит видеокамера, он вел себя с пугающей естественностью: кривил и кусал тонкие губы, таращил глаза, раздувал ноздри. Одновременно парень закручивал тонкими пальцами какую-нибудь часть своей физиономии ― кончик бледного носа, мочку уха или заостренный подбородок.

Сомнения мои нарастали. Но тут пришелец, утомившись ожиданием, перешел к более решительным действиям, и моя входная дверь загудела от ударов его ноги.

Это было уже слишком и окончательно решило дело. Сожалея, что Прокопчик временно нетрудоспособен и на этот раз придется мне самому выполнять роль вышибалы, я поднялся и направился в прихожую.

Судя по звукам, в дверь с другой стороны теперь уже не просто били ботинком, а колотились с размаху всем телом. Поэтому мне оказалось достаточно, отступив вбок, просто открыть ее пошире и порезче. В результате визитер пролетел вперед, как торпеда, и наверняка врезался бы головой в стену коридора, если бы в полете не был схвачен мною за шиворот. После чего я без лишних слов развернул незваного гостя лицом в противоположную сторону, чтобы придать ему обратное ускорение. Но он начал бешено вырываться и выкручиваться, мешая нанести прицельный удар коленом по его плоскому вертлявому заду.

― Пустите, пустите! ― сиплым придушенным голосом выкрикивал он. ― Я по делу!

― Но забыли записаться на прием, ― заметил я холодно, поймал наконец другой рукой ремень на его поясе, поднял несостоявшегося клиента в воздух и точно выкинул бы вон, но тут в прихожую с воплем вылетела рыжая девица.

Она мертвой хваткой вцепилась в его стрижами летающие по воздуху ноги, так что для независимого наблюдателя мы, должно быть, напоминали картинку из детской книжки, на которой цыплята азартно тащат в разные стороны извивающегося в предсмертной муке червяка.

― Зина, Зина, откуда ты?! ― чуть не плача, кричала при этом рыжая. ― Да отпустите же его, господи!

Слегка ошарашенный этой атакой с фланга, я ослабил хватку. Паренек шмякнулся на пол и тут же вскочил на ноги.

Вид у него был растрепанный, но, судя по выражению лица, еще более растрепанными были чувства. Свирепо всхрапнув, этот берсеркер сжал кулачки и бросился на меня, но был встречен коротким прямым справа, отлетел к стенке и опять оказался на полу. А дальше произошло то, чего я никак не мог ожидать: он заплакал.

― Люсик, Люсик, ― повторял он, всхлипывая и совсем по-детски кривя обиженную рожицу, ― я же просил тебя… Ну зачем, зачем ты сюда пошла?..

В ответ рыжая бросилась к нему с трогательной нежностью на лице. Сначала помогла моему поверженному противнику встать, а затем принялась наводить порядок в его одежде. Собственноручно, как маленькому дитяти, заправила выбившуюся рубашку обратно в брюки, а напоследок совсем уж по-матерински пригладила взъерошенные --">