Туве Марика Янссон - Смерть учителя гимнастики

я читала, что когда люди умирают, были ли они дружелюбны или недружелюбны, все равно их мучает нечистая совесть, это просто свойственно людям, и нечего принимать это всерьез. Мучает ли ваших мальчиков нечистая совесть? Нет! Они наверняка гоняют мяч или что-то в этом роде.

Наступила абсолютная тишина.

— Минутку, — сказал Анри. — Послушайте теперь меня. Вы обе! Его ученики, в том числе наши мальчики, побывали там и разрезали колючую проволоку во многих местах.

— Они сделали это! — воскликнула Фло. — Как прекрасно!

— Но как им это удалось? Думаю, это могло бы вас утешить! — сказала Николь.

Фло рассмеялась.

— Видите ли, моя дорогая Николь, они приняли это всерьез! Это ли не доказательство их благородства, или нет? Они не пожимали плечами и не отмахивались от всего этого как от скучной истории!

Николь медленно краснела.

— Говорили о каком-то зачете. Возможно ли, что они в самом деле сдают зачет? Обыкновенному учителю гимнастики? А он не справился с этим, пошел и… о Боже! Что он должен был сделать?

Анри ответил весьма кратко:

— Влезть в петлю. Чтобы стать штатным директором школы гимнастики.

— А он не мог этого сделать?

— Нет. Он пытался ежегодно…

— Он пошел и повесился. На веревке? Он был старый? Или слишком толстый?

Фло поднялась из-за стола.

— Он был единственным человеком, который что-то попытался сделать. И он хотел этого так сильно, что смог умереть за это. И никто ему не помог!

Николь была уже по-настоящему взволнована, она выдавила из себя:

— Ему, вероятно, пришлось, карабкаться наверх самому!

— Николь, — предупредил ее Анри.

Некоторое время было тихо, слышался лишь шум автомобилей, проезжавших за стенами дома.

— Флоренс, — сказала Николь, — я понимаю, вы пережили неприятные минуты, я понимаю вас прекрасно, абсолютно! Но неужели его так утешило бы теперь, если бы вы написали свое имя на его листе. Вы только подумайте!

— Не знаю. Возможно, в утешении нуждаюсь я… Но я не слушала его. Он что-то говорил о том, что мы несчастны и даже не знаем об этом, стало быть, ничего лучше уже быть не могло… Неужели все так просто, Анри? Что было так просто? Имело это отношение к природе?

— Фло, не начнем ли мы понемногу собираться домой?

— С выступлениями этих зеленых давным-давно покончено… — начала было Николь, но ее резко прервали.

— Этих зеленых, говорите вы, зеленых! Вы не понимаете! Вообще-то здесь нет ни единого цвета, который можно было бы назвать зеленым, даже трава по-настоящему не зеленая, здесь одни только ужасные декоративные цвета — совершенно безвкусные! Нет, не говори ни слова, я знаю, что веду себя плохо! Где мои очки, я имею в виду другие, те, что были на мне, когда мы приехали!

Анри протянул ей очки и сказал:

— Николь, я в самом деле думаю, что нам пора собираться домой!

— Правда, пора? А я подумала о маленьких бутербродах на ночь?

— В другой раз. Кроме того, у нас дома мальчики.

— Конечно, естественно. Как они вообще-то поживают?

— Чудесно! Просто чудесно!

— Николь, — сказала Фло, — я знаю, я была ужасна. Это непростительно. Но вы, вероятно, должны были бы все понять, если бы увидели его. Он был в каком-то смысле таким невинным. И любознательным, и интересующимся всем, и готовым рисковать. А теперь скажите мне — как кто-нибудь из нас сможет справиться с чем-либо, если такой человек, как он…

— Дорогая Флоренс, естественно, вы взволнованы; право же, легко сделать людей боязливыми и неуверенными, играть в лесу в Тарзана^[3] и говорить, что все могло бы быть таким простым и счастливым, а потом пойти и повеситься. Думаю, это значит обмануться. И стать несчастным, не зная об этом. Какая мысль! Если не знаешь об этом, то, верно, ты не несчастен!

— Конечно, можно быть таким, как он! — воскликнула Фло. — И он не обманывал никого, это мы обманули его!

Она потянулась за коньяком и наполнила свой стакан:

— Я желаю, пусть что-нибудь будет так же важно для меня, чтоб я могла умереть за это!

После этих слов она прошла через стеклянные двери.

Зазвонил телефон. Анри ждал, он очень устал. Но вот Николь вернулась. Звонил Мишель, просил передать большой привет и сказал, что вернется, как только сможет.

— Вы, верно, можете остаться еще немного? Бутерброд на ночь? Мишель будет так разочарован!

Они оба посмотрели в сад. Фло не было видно.

Анри сказал:

— Может, подождем немного?

— Не думаю, что будет --">