Дмитрий Львович Быков , Андрей Викторович Дмитриев , Сергей Анатольевич Носов , Сухбат Афлатуни , Лев Владимирович Оборин , Лев Семёнович Симкин , Журнал «Новый мир» , Владимир Алексеевич Губайловский , Владимир Владимирович Рафеенко , Мирон Семенович Петровский , Александр Владимирович Чанцев , Елена Владиславовна Мариничева , Роман Максович Перельштейн , Наталья Андреевна Сиривля , Наталия Борисовна Черных , Елена Горшкова , Екатерина Александровна Горбовская , Звиад Ратиани , Кирилл Михайлович Корчагин - Новый мир, 2011 № 01

сказать, и забыл. Когда вспомню, позову тебя вновь.

Поехали дальше, и вдруг Толстой закричал: „Вспомнил, Алеша, вспомнил!”

Юноша вновь подбежал.

— Ах, как ты скоро бегаешь. Я насчет статьи. Передай Саше (Александре Львовне), чтобы она переписала, и если Владимиру Григорьевичу (Черткову) статья понравится, пусть он пошлет ее Чуковскому.

Умирая в Астапове, Л. Н. снова вспомнил об этой статье и говорил о ней Ив. Ив. Горбунову-Посадову (руководителю издательства „Посредник”).

Третьего дня, поклонившись великой могиле, я уезжал из Ясной Поляны, и В. Г. Черт­ков передал мне эту последнюю статью Льва Николаевича, который перед смертью высказывал не раз желание, чтобы гонорар за его посмертные произведения был обращен на выкуп Ясной Поляны в пользу местных крестьян”.

…Не могу не сказать о поминальной редакционной статье в этом номере “НН” — о талантливом художнике Антоне Куманькове, чудесном человеке и тонком мастере (портретисте, книжном иллюстраторе). Ему было всего 53 года. “Кажется, только недавно приходил он в редакцию „Нашего наследия”, которую считал своим вторым домом, и мы отбирали его фотографии для очерка о блоковском Шахматове, куда Антон всегда рвался, где все его любили и радовались, когда он появлялся в усадьбе. <…> Случилось так, что в этом номере журнала печатается материал, в подготовке которого Антон принимал активное участие, — недавно обнаруженные воспоминания его прапрадеда, видного государственного деятеля царской России, тайного советника и губернатора Н. А. Кача­лова. И только сейчас мы обратили внимание, как поразительно стбатью и обликом напоминал наш друг своего пращура”.

 

Александр Романенко. Зрачок одуванчика. Стихи. — “Рубеж”, Владивосток, 2010, № 10 (872).

 

Рождение живого языка

Подобно выползанию из кокона —

Все кажется, что истина близка,

Вот она, около!

Но ускользающая из рук

Дивная редкая бабочка

Высоко в небе опишет круг —

И в слезах твоя наволочка.

А поутру на Седанке — дождь.

В придорожной канаве

Стрелолист, лягушонок… И дрожь

От восторга и холода — славит

Твое имя и дело окрест

Лягушачий оркестр.

(Из цикла “В ясную погоду

с мыса Крильон видно Японию”)

 

Вослед за стихами этого одаренного приморского поэта, много лет прикованного к постели и умершего в начале нового века, помещено пронзительное эссе о нем — Ивана Шепета (“Мудрый кентавр”). Среди других статей о поэтах и поэзии здесь можно почитать Александра Лобычева о Вячеславе Казакевиче (“Среди стрекоз и лопухов”), Юрия Милославского о легендарном харьковском поэте Владимире Мотриче (“Последний из декадентов”), Александра Белых (“Греческая каллиграфия Ирины Ермаковой”), Тамары Калиберовой о поэтах-“чураевцах” Георгии Гранине и Сергее Серегине (“Остановится сердце и… Двойное убийство в отеле „Нанкин””). Републикации редчайшего поэтического сборника поэта-эмигранта Михаила Щербакова (1890—1956) “Отгул” предшествует вступление редактора альманаха Александра Колесова — “Одиссей без Итаки”.

 

Омри Ронен. Наизнанку. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2010, № 11 <http://magazines.russ.ru/zvezda> .

“Научная фантастика выросла в век опытной науки из старых повествований о магии и сказок о волшебниках, из правдивых отчетов и небылиц о дальних странах, из романтических вымыслов, а кроме того, иногда в рамках установленных культов, из визионерских откровений о первых и последних вещах, то есть из мистического воображения. Неудивительно, что в век исторического отката к разнообразным „новым религиозным сознаниям” она возвращается в свое мистическое лоно. Старая культовая мистика посвященных превратилась когда-то через эзотерическое знание, магию, астрологию и алхимию в опытную и теоретическую науку, физику, астрономию и химию, доступную всем и популяризованную в жанре научной фантастики. Так было в эпоху позитивизма. Но в наше время новая наука, понятная лишь специалистам (школьник легко усвоит фагоцитарную теорию иммунитета, но не природу прионов), в фантастической словесности стала популярной, экзотерической мистикой, в определенных кругах замещая религию. В журнальной версии „Аэлиты” („Закат Марса”) прилетевшие с Атлантиды магацитлы громко читали заклинания; в более поздней, книжной, у них в руках были свитки с формулами. --">