Алексей Зензинов , Глеб Юрьевич Шульпяков , Василий Ярославович Голованов , Андрей Юрьевич Грицман , Игорь Владимирович Чиннов , Александр Иванович Агеев , Вадим Геннадиевич Месяц , Владислав Александрович Пронин , Вера Анатольевна Павлова , Дмитрий Алексеевич Данилов , Владимир Забалуев , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Алла Николаевна Латынина , Дмитрий Владимирович Бавильский , Андрей Витальевич Василевский , Алексей Евгеньевич Смирнов , Сергей Викторович Жадан , Дмитрий Геннадьевич Новиков , Елена Невзглядова , Павел Михайлович Крючков , Ирина Александровна Ермакова , Евгения Вежлян , Михаил Олегович Смирнов , Анна Добровольская - Новый мир, 2007 № 10

чай,

достает из пачки сигарету

и — ломает. И глядит, как лист,

как полузеленый лист юдольный,

словно ничего ему не больно,

на открытом воздухе повис,

словно все равно, что верх, что низ,

словно рифмой брезгует глагольной.

Чай — дымится. Лист в окне — висит,

черенком подергивая чутко,

и клюет, как жареная утка,

и — взвиваясь — радостно гремит,

как железный, как глагол в гранит —

выше, выше. Спи, моя малютка.

 

 

 

 

 

*        *

  *

Нет, не о смерти. Все с ней и так понятно —

детская дрессировка, всегдаготова.

Не о слезах — не зазовешь обратно.

Просто скажи: Леша. Наташа. Вова.

Бабушка Соня. Миша. Глебушка. Нина.

На табуретке. В кухне. Сижу живая.

Таня и Толя. Внятно. Медленно-длинно,

бережно-бережно по именам называя.

Как вы там, милые? Дробь и погудки горна.

Холодно вам? Здесь у нас — дождь и святки.

Саша и Саша. Плавится шелк у горла.

В слете дружинном. В святочном беспорядке.

В долгоиграющих праздниках столько света,

столько огней, жалящих именами,

елки горят — словно жизнь до корней прогрета

и никакой разницы между нами.

Ночи проходят строем, вьются кострами.

Даты и даты. Звездочки именные

пристально кружат в здешних кухонных кущах.

Столько любви вашей во мне, родные, —

хватит на всё. Хватит на всех живущих.

*        *

  *

Жизнь не движется

стоит себе в одной точке

переминается с ноги на ногу чешет репу

а кругом господитвояволя птички-листочки

так и чиркают-чирикают по зеленому небу

А она ежится озирается словно

первый раз на свете живет и впрямь сробела

как сиделец кровный выпущенный условно

в этот день белый из смерти осточертелой

За спиной вечная вечность и все что было

впереди вечная вечность и все что будет

сквозь нее время со временной своей силой

а внутри нее море-море и люди-люди

Люди добрые! добрые люди? переживая

эту жизнь как ужас или привычку к чуду

или как всегда как лучшую здесь минуту

это я в зеленом небе стою живая

и машу — беги!

и я тебя!

не забуду!

*        *

  *

Как я жила до сих пор, ничего не зная,

вечно за целый свет принимая части,

вот она катит, молния шаровая, —

медленная, живая, как просто счастье.

Это не я, это тело, всего лишь тело,

бывших, расплавленных красно лиц на фоне,

как раскалился мир — пока я летела,

чтоб наконец очнуться в твоей ладони.

Сходы лавин, бурлящие рек извивы,

дым над горящим лесом, четыре моря,

как мы легко смешливы, как мы болтливы,

солнце мое, словно нет на земле горя.

Речь на мефодице ревностно в ребра бьется,

память фонит, пульсар обрывает сердце,

как это будет, ну, например, по-сербски,

солнце мое? — так и будет, мое солнце.

Огненный воздух дрожит, и уже на спуске,

в этот врезаясь свет, различая блики,

слышу, как ты окликаешь меня по-русски,

сбив ударения, перемешав язбыки.

(обратно)

Цунами

Шульпяков Глеб Юрьевич родился в 1971 году. Окончил факультет журналистики МГУ. Автор нескольких стихотворных и прозаических книг. Живет в Москве.

 

Журнальный вариант.

Часть I

 

1

- Excuse me?

Чиновник опустил повязку и повторил фразу. Я взял чистый бланк. Он указал параграфы, которые нужно заполнить.

— По возможности точно.

Под марлей снова зашевелились губы, я улыбнулся. Мне показалось, что во рту у него насекомое.

Пляж, сколько хватало взгляда, был покрыт мусором. Судя по рваным лежакам, здесь находился ресторан — или бар. Среди пальмовых листьев сверкала соковыжималка. Крыло от мотороллера, обувь. Почему-то обуви особенно много.

Я придавил бумаги осколком, заполнил графу “Проживание”.

Налетая с моря, ветер трепал обрубки зелени. Они издавали механический скрежет. Парило сладковатой гнилью, гарью. Звонки мобильных телефонов застревали в густом воздухе, как мухи. А мимо все носили и --">