Корней Иванович Чуковский , Иван Сергеевич Шмелев , Ирина Васильевна Василькова , Александр Мотельевич Мелихов , Владимир Эммануилович Рецептер , Григорий Михайлович Кружков , Евгений Михайлович Чигрин , Журнал «Новый мир» , Сергей Павлович Костырко , Андрей Витальевич Василевский , Владимир Яковлевич Тучков , Владимир Иванович Салимон , Ирина Игоревна Поволоцкая , Леонид Владимирович Костюков , Александр Владимирович Чанцев , Павел Андреевич Руднев , Марк Амусин , Олег Мраморнов , Наталья Андреевна Сиривля , Ефим Львович Бершин , Евгения Вежлян , Елена Евгениевна Лапшина , Анна Борисовна Русс , Ольга Балла - Новый мир, 2007 № 07

углу комнаты околевает настигнутый мстительницей маньяк, а между ними на полу рыдает в одних носках его голая жертва, невеста десантника, а в комнате кружат и жужжат бесчисленные мухи, а в кухне перед телевизором пьет и улыбается безумная мать маньяка, а по телевизору поют „Песняры” — разумеется, „Вологду-гду”, — этот кадр служит абсолютной квинтэссенцией русской реальности начала 80-х и вмещает в себя такое количество смыслов, что критика наша наконец-то наинтерпретируется, если не разучилась окончательно”.

См. также: Дмитрий Быков, “Уродов и людей прибыло. В Москве и Петербурге проходят закрытые показы фильма „Груз-200”” — “Русская Жизнь”, 2007, 30 апреля <http://www.rulife.ru>.

Внятные рифмы. Владимир Уфлянд был поэтом, похожим лишь на самого себя. — “Московские новости”, 2007, № 15, 20 апреля.

“14 апреля на 71-м году жизни в Петербурге умер Владимир Уфлянд, поэт, стихи которого радовали нас на протяжении полувека. Да, именно так: уже во второй половине 1950-х он сформировался как самостоятельная, не подвластная соблазнительным веяниям времени лирическая величина. Он не стал ни „шестидесятником”, ни „семидесятником” — в любое из десятилетий походя лишь на самого себя, на свои изысканно внятные рифмы. <…>

К. Азадовский, А. Анейчик, А. Арьев, А. Битов, Петр Вайль, Е. Виноградова, В. Герасимов, Т. Герасимова, Я. Гордин, А. Еремин, М. Еремин, Т. Зубкова, А. Самойлов, И. Смирнова, И. Каспари, В. Куллэ, А. Кушнер, Н. Лебзак, Лев Лосев, С. Лурье, Мирра Мейлах, Нина Мохова, Т. Никольская, В. Попов, Л. Прыгунов, Виктор Соснора, С. Стратановский, Ив. Толстой, И. Фоняков, Н. Шарымова, Ю. Цветков, И. Штемлер ”.

Евгений Головин. Поэт Сологуб и Федор Кузьмич. — “Завтра”, 2007, № 16, 18 апреля <http://zavtra.ru>.

“Федор Кузьмич, несмотря на нищее детство и не менее нищую учительскую молодость (он преподавал математику), хотел жить хорошо: по утрам пить „лянсин” (китайский чай) с филипповским калачом и даже завести ванную комнату — по тем временам устройство солидное. Но судьба метила его в великие поэты, что готовит, как известно, больше сорняков, нежели букетов. <…> За редким исключением человек устраивается на поэте, как двойник на плечах героя „Эликсиров сатаны” Э.-Т.-А. Гофмана, и гонит его в свою нелепую человеческую даль. Они досаждают друг другу — ни симбиоза, ни даже простого союза…”

Владимир Гопман. Свет, запасенный впрок. Памяти поэтессы и переводчицы. — “НГ Ex libris”, 2007, № 15, 26 апреля <http://exlibris.ng.ru>.

“Стихи [Ирины] Ковалевой написаны в мощном силовом поле мировой поэзии — начиная с античности, которую Ира блестяще знала, до нашего времени. При этом она, бесконечно любя многих поэтов, не считала себя зависимой от них и старалась всегда идти своим путем, о чем хорошо сказала в предисловии к одному из своих сборников: „Мне показалось важным включить несколько ранних стихотворений 1977—1979 годов, потому что, при всей незрелости голоса, этот голос был вполне свободен от определяющих влияний Мандельштама и Ольги Седаковой, с поэзией которых я познакомилась в 1980 году, и Бродского, которого я прочитала в конце 1980-х. Может быть, потом я всю жизнь ‘пробивалась‘ обратно к тому голосу сквозь мощные чужие — хотя и родные — голоса; не знаю, насколько мне это удалось. Судить об этом — читателю”. (Это предисловие — к собранному, но пока не опубликованному сборнику, своего рода избранному, представляющему работу Иры в поэзии за тридцать лет. Незадолго до смерти Ира подготовила и сборник литературоведческих работ по греческой мифологии. Издатель, где ты?)”

Здесь же напечатано несколько неопубликованных стихотворений Ирины Ковалевой; например:

Кто уехал в Берлин, а потом в Париж,

кто-то сразу понял, что надо за океан,

а потом нечаянно наступила такая тишь,

что стало видно далеко во все концы света,

а потом — ураган.

И месило, месило — тридцать? все пятьдесят?

Раскрывался занавес с лязгом, выпуская полки,

а потом щупальца Скиллы втянуло назад,

и кого они грызли в утробе, молчат старики.

А потом прошло еще время, и мы родились.

Когда все они уезжали, нам было десять лет

или пятнадцать, и мы не сразу разобрались

про Афган, Эльсинор и в перечне прочих бед.

А потом стало некуда уезжать,

вся Земля — одинаково плоский экран,

и женщина, собирающаяся рожать,

выбирает: --">