Клэр Морралл - Изумительное буйство цвета

Элен.

— Ты принесла «Смартиз»? — Его интонации требовательные, уверенные. Он обращается к Элен с оттенком превосходства.

Элен извлекает пакетик с шоколадной карамелью.

— Такие я не люблю. Мне нравится только «Смартиз».

— Хорошо, — отвечает она и убирает карамель обратно в сумку.

Мальчик в нерешительности.

— Ну ладно, — говорит он, вздыхая, и отходит поболтать с другом, засунув карамель себе в карман. Прямые светлые волосы спадают ему на глаза. Будь он моим, я бы уже давным-давно сводила его к парикмахеру.

Элен оборачивается ко мне:

— Пойдем домой вместе. Ты знаешь, где я хожу?

— Нет. Я живу совсем в другой стороне.

— Может, зайдем ненадолго в парк? Дети покачаются на качелях.

Конечно, она одинока. Понятно, трудно жить в Бирмингеме, приехав из французской провинции. Ей нелегко понять нашу речь, сообразить, сколько платить за проезд в автобусе, сколько готовить денег на проезд.

— Знаешь, мне пора возвращаться, — говорю я. — Муж будет ждать.

Она улыбается, притворяясь, что не расстроилась. Я смотрю на ее несчастную фигурку, удаляющуюся от меня вместе с детьми, и хочу быть той, кто может ей помочь, хотя понимаю, что я — не та. Она сделала неправильный выбор. Желтый цвет меняется. Я чувствую, как он становится каким-то перезрелым — резко пахнет увядающими нарциссами, появляется острый привкус тошноты.

По пути домой я вспоминаю, как меня встречали из школы братья. С тех пор прошло двадцать пять лет. Отец никогда меня не встречал. Он всегда был слишком занят: очень уж много носков нужно было перестирать, рубашек — перегладить. Я никогда не знала, кто из братьев придет. Адриан, близнецы Джейк и Мартин или Пол. Однако всегда была рада каждому. Пол, самый младший, старше меня всего на десять лет, и я испытывала какое-то особенное чувство оттого, что меня встречает брат-юноша, почти что мужчина. Они не были очень похожи друг на друга, но моя память создала некий собирательный образ брата. В ней не сохранилось его четкого портрета. Но осталось то ощущение радости, что я испытывала при появлении Брата.

— Китти! — звал меня обычно мой единый Брат, и я, шагая с ним рядом, чувствовала свою значительность, и пустая коробка из-под школьного завтрака весело постукивала в моем простом коричневом ранце.

Они все звали меня Китти — и братья, и отец. Вообще-то я была Кейти, но у нас раньше была кошка по имени Кити, и когда кто-нибудь звал ее, прибегала я. Эту шутку так часто всем рассказывали и с каждым разом она так разрасталась, приобретая новые краски, что теперь в моей голове она существует во всей своей полноте. А кошка, по их рассказам, была черной, прямо как мои волосы, с белыми усиками и голубыми глазами. Я часто пытаюсь вспомнить ее, и иногда это почти получается, но мое воспоминание становится похожим на неожиданно промелькнувший плакат: ты едешь мимо него в вагоне поезда — слишком быстро, чтобы разглядеть.

Кошку сбила машина, и она умерла; я осталась и заняла ее место.

У нас была еще и старшая сестра, Дина, но я никогда ее не видела. Она ушла из дома до того, как я родилась, поэтому я заняла еще и ее место. Я вполне подхожу для заполнения пустоты.

Через несколько дней Элен опять подходит ко мне около школы.

— Китти?

Я ей улыбаюсь, но чувствую, что опасность дает о себе знать каким-то свойственным ей одной запахом, поэтому ничего не говорю.

— Тебе не нужно будет спешить после школы?

Она отрепетировала эту реплику заранее, чтобы не сделать ошибки в английских временах.

— Я всегда спешу, — отвечаю я.

— Я только хотела узнать…

Жду, чувствуя, как все у меня внутри начинает дрожать. Мне нужно научиться прислушиваться к собственным внутренностям. Вот хоть желудок. Он редко меня обманывает.

— Можно я пройдусь с вами немного? Мне так хочется с кем-то подружиться. У меня совсем нет друзей в Бирмингеме…

Я понимаю, как трудно ей в Бирмингеме. Она старается говорить по слогам, но и при этом не выговаривает некоторые звуки. Ее голос замирает.

— Думаю, меня ждать не стоит. Генри всегда выходит из школы очень поздно.

— Не важно. Дети все равно будут заняты своими шоколадками.

Все мои доводы исчерпаны.

Из школы хлынули дети; они наталкиваются друг на друга, кричат, бегут, спорят. Среди них нет Генри. Генри, мой ребенок, мой мальчик, который никогда не появляется, хотя я так этого хочу. В конце концов остаемся только мы с Элен. Даже учителя --">