Наталья Николаевна Шумак - Провинциальный роман. Книжная девочка

невесты пункт.

— Ладно. Начитанный.

— Да.

— Лопухнулась ты, подруга. Не напросилась к деду на чай с вареньем. Теперь страдай всю жизнь.

— Чай я и у тебя могу попить.

— Фигушки. Кто тебе его предложит? Дураков нет. Сколько ягод ты собрала для варенья? Полстакана?

* * *

В августе они ездили на дачу за смородиной. Час тряслись в переполненном «пазике», еще полчаса петляли между чужими участками. Наконец увидели Васю, подновляющего заборчик. Алена с визгом повисла у него на шее.

— А говорил, что не приедешь, болтунишка.

Вася отмалчивался и гладил подругу по крепкой широкой спине. При Арине он иногда начинал стесняться и воды набирал в рот.

— Чудак-человек. Мы жратвы на тебя не взяли. Ладно, придумаем что-нибудь.

Пока единственный мужчина пилил, приколачивал и красил, девушки переоделись и переобулись в прохладном сумраке дачного домика. Насквозь пропитанного ароматом сушеных трав. Алена составляла свой фирменный чай. Десятки пучков реяли под потолком на нитках Вся одежда была Арине велика.

— Не по плечу кольчужка.

— Подвернешь, не барыня.

Вдвоем они вышли на крыльцо. Алена грызла яблоко и смеялась над соседями.

— Глянь, какие лопухи. Муж и так еле передвигается, а она его кормит и кормит. Как бы с голоду не помер.

— Пупсик, будешь колбаску? — тотчас донеслось от соседнего домика.

Алена, упирая руки в боки, прошлась по тропинке, передразнивая соседа. Тот, бедняга, весил не меньше полу тонны. Лопата в его руке казалась детским совочком.

Потом девушки занялись делом. Хозяйка возилась с грядками, а Арине вручили бидон и велели собирать смородину.

— Трудись, Изаура.

— Влажные листья холодили пальцы. Ягоды на просвет вспыхивали рубиновым огнем. На краю вкопанного в землю бака сидела лягушка. Косилась на Арину выпуклым глазом.

— Не одобряешь?

У лягушки были забавные лапки, как у маленького человечка. Горло надувалось и опадало. Арина присела на корточки. Поставила бидон рядом.

— Давай знакомиться.

Лягушка смотрела равнодушно и гордо. Арина, наверно, казалась ей уродливой живой горой.

— Халтурщик!

Алена топала по дорожке, яростно размахивая лейкой. Земноводное благоразумно предпочло отпрыгнуть в сторону и затаиться под кустом.

— Саботажник! Лодырь!

— А ты эксплуататор. Работорговец.

После «каторжного труда» в полдень, в котелке на открытом огне был сварен изумительный суп. Откушав, троица блаженно повздыхала. «Нахлебники» искренне благодарили несравненное поварское искусство хозяйки. Та, смилостивившись, позволила им отправиться в домик и подремать немножко. А вскоре присоединилась сама, влезла к Васе на кровать и потребовала:

— Чеши мне спинку. Пожалуйста. Два разгильдяя на одну шею это чересчур. Что бы вы делали без меня, дорогие лоботрясы?!

— Померли голодные, грязные и холодные.

Арина клубочком свернулась на топчане.

— У тебя здесь так чудесно пахнет!

Польщенная подруга ухмыльнулась.

— Ну, скажешь тоже. Вот бабуся у меня смыслила в травах. От всех болезней отвары делала. А красивая в молодости была — жуть!

— Ты на нее очень похожа.

Тихо подал первую реплику Вася,

— Ну, на ту фотографию, что висит в твоей комнате.

Алена задумчиво подергала челку, закопалась пальцами в пышную «химическую» гриву.

— Косы у бабки были… в руку толщиной. И до коленей. Она их подстригла в войну. Но и узел ничего себе получался. Тяжелый. Блестящий. Умирала — все зубы целые, ни одного седого волоса. Во люди были раньше!

Арина непроизвольно потрогала кончиком языка свежую пломбу.

— А как она пела! Затянет: «По Дону гуляет». Голос сказочный. Чуть хриплый, правда, сильный. Я хорошо помню, как она меня нянчила. Травы показывала, корешки. Чего скалишься?

Она сурово смотрела на подругу.

— Просто мне хорошо. Ты так замечательно о ней рассказываешь, с любовью. Я никогда ее не видела. Но представляю себе. Наверно она была высокой и сильной. И умела послать, если нужно. Я даже догадываюсь, в кого ты уродилась со своим неподражаемым оскалом. И твоя дивная холодная улыбочка. Вот-вот. Как сейчас. Еще руки скрестить на груди и хмыкнуть.

Алена громко, вызывающе произнесла:

— Хм… Так? Не знаю. Этого не помню. Но актриса в ней великая погибла это точно. Потрясающая была бабуся. Как она меня любила! Всегда заступалась. Я ведь и росла с ней, а не с мамой. Летом родители ко мне приезжали… --">