Масахико Симада - Повелитель снов

памяти, но лицо мадам я запомнила. Кажется, на меня произвело впечатление то, как умело она пользовалась косметикой. Даже стрелки – гусиные лапки в уголках глаз и двойные скобки по краям губ казались потрясающими аксессуарами. Меня представили: «Майко Рокудзё, мисс Сёнан,^[1] двадцатилетняя девушка, подающая большие надежды». Потом меня поставили на импровизированный помост на террасе, и я начала развлекать собравшуюся в зале публику, отвечая на каверзные вопросы. В этом заключалась моя самая первая работа в качестве мисс Сёнан. Любой из заданных вопросов ставил под сомнение уровень интеллекта спрашивающего. Например. Ты девственница? Какую часть мужского тела ты любишь больше всего? Какую часть своего тела ты любишь больше всего? Кем ты хочешь стать? Расскажи об идеале мужчины, за которого ты бы хотела выйти замуж. И в конце концов попался один экземпляр, который спросил: ты меня любишь? Я отвечала на любые вопросы, не медля ни минуты. Я не монашка. Ту, которой нет у женщин. Ту, которую сама не могу увидеть. Вернуться на землю и выращивать цветы. Я не собираюсь выходить замуж за идеал. И ответ на последний вопрос:

– По крайней мере, ненависти не испытываю.

С тех пор прошло пять лет. В то время Майко Рокудзё обожала книги Куби Такэхико. Казалось, что у всех героев его юношеских романов в нервных схемах закоротило контакты. Романы пользовались бешеной популярностью, и люди через несколько месяцев начинали бредить этими книгами. Большинство поклонников Куби Такэхико пытались научиться по его произведениям искусству ставить собеседника в тупик, умело уходить от поставленной темы. Они овладевали приемами повернуть вопрос так, чтобы вогнать спрашивающего в краску. Куби Такэхико воспитал как минимум тысячи три несносных подростков, и наказание за это преступление равнялось двум годам принудительной госпитализации. Он сам объявил об этом и по собственной инициативе превратился в обитателя психбольницы.

Вообще-то говоря, хотя выступление мисс Сёнан Майко Рокудзё и привело присутствующих в замешательство, оно заинтересовало хозяйку вечера, мадам Амино. Она предложила Майко: «Хочешь, помогу тебе устроиться на работу?» Майко воспользовалась расположением мадам: одновременно с учебой в университете она начала подрабатывать в отделе исследований финансовой компании «Империал Секьюритиз», а также прошла обучение на аналитика, и это стало ее профессией. Однако подобные обстоятельства вовсе не свидетельствовали о том, что мадам хорошо знала Майко. Уже больше двух лет Майко ничего не сообщала мадам о себе. Писала, как положено, новогодние открытки и открытки – сочувствия по поводу летней жары, но даже голоса мадам не слышала.

И потом, какая связь между аналитиком по ценным бумагам и сыщиком? Неужели она думает, что я ничем не отличаюсь от шпика или осведомителя?! Да еще просит разыскать собственного сына. На мгновение Майко представила мадам Амино впавшей в старческий маразм, почему-то с головой бодисаттвы Мироку.^[2] Впрочем, для маразма, пожалуй, рановато лет этак на двадцать.

– Сколько лет мадам Амино?

Шофер немного сбавил скорость и, прикинув в уме, ответил:

– Думаю, ей уже есть пятьдесят два. Но выглядит она на тридцать с небольшим. И кожа у нее очень гладкая.

Наверняка пьет кровь молодых ласточек. Наилучшее омолаживающее средство. А может, мадам – лесбиянка? Под предлогом поисков сына хочет заманить меня в свой гарем? Не знаю почему, но мадам очень подходит образ хозяйки лесбийского цветника. Меня нарядят в мужскую одежду. Надушат тем же одеколоном, что и у шофера. И придет же такое в голову!

– Вам идет этот запах.

– Премного благодарен. Говорят, он очень хорошо сочетается с запахом табачных смол. Хозяйка часто дарит мужчинам одеколон.

Бойфренд Майко, с которым она встречалась в старших классах, не пах ничем. Как бы он ни потел, от него всегда исходил запах свежевыстиранных рубашек. Она не могла по запаху ощутить его присутствие, и ей страшно этого не хватало. В конце концов, ей начало казаться, что она встречается с куклой или привидением. С тех пор у нее обострился нюх на запах мужского тела. Пройдя мимо мужчины, она могла определить, давно ли тот занимался сексом. Из-за этого немного досаждавшего ей свойства физиологические симпатии и антипатии выходили на первый план. А привычка всюду совать свой нос заставляла обжигаться вдвойне. Она и вульгарной могла показаться исключительно --">