Ирвин Шоу - Матрос с «Бремена» (сборник рассказов)

на поле хотя бы на неделю?

— Не-а, — спокойно ответил Чарли. — Вначале я позабочусь о Джорджтауне, а потом уже о Лугере.

— Вы не забыли про меня? — осведомился зубной врач. — Я сделаю все. Все, что в моих силах. К вашим услугам!

— Твой тренер вряд ли будет доволен, — охладил его пыл Эрнест, — если ты явишься к нему избитый, весь в синяках и кровоподтеках.

— Пошел он к черту, этот тренер! А ты, Эрнест, заткнись, по-хорошему прошу. Сыт по горло вашей коммунистической тактикой, с меня довольно. И вбей себе это в башку, Эрнест, пожалуйста! — И Чарли, встав со стула, грохнул пудовым кулаком по столу. — Мне наплевать на классовую борьбу, на воспитание пролетариата в нужном духе; мне наплевать на то, что ты — коммунист! Я действую исключительно в роли твоего брата, не больше. Будь у тебя побольше мозгов, и ты держался бы подальше от этого вшивого судна… Ты ведь художник, человек искусства, рисуешь милые акварельки. Какое тебе, черт подери, дело до того, что сейчас сумасшедшие управляют Германией? Ну да ладно! У тебя мозгов нет. Ты пробираешься на судно, и вот тебе результат — тебе выбивают глаз! О'кей! Теперь я вмешиваюсь в эту склоку, это мое личное дело. И вам нечего совать свой нос в мои личные дела. Захлопни варежку! Я поступлю как найду нужным. А ты ступай в спальню, приляг. Мне еще кое-что нужно сделать.

Эрнест встал, закрывая ладонью дергающийся нервно рот, и покорно пошел в спальню. Закрыв за собой дверь, лег в темноте на кровать и долго лежал с открытыми глазами.

На следующий день за час до отплытия Чарли, доктор Страйкер и Сэлли отправились на «Бремен». На судно поднялись по разным трапам; стояли в разных местах на палубе А, ожидая прихода Премингера. Он пришел; казался очень молодым — ну совсем мальчиком, в своей хрустящей голубой форме. Не глядя на друзей, подошел к черноволосому, смазливому молодому стюарду, коснулся его руки, что-то ему сказал и отправился на корму. Чарли с доктором Страйкером внимательно изучали этого парня, чтобы через две недели, когда встретятся на темной улице, не произошло досадной ошибки. Вскоре они ушли; на палубе осталась одна Сэлли — она мило улыбалась стюарду.

— О чем тут говорить, все предельно ясно, — заявила Сэлли две недели спустя. — Я с ним обедаю, потом мы идем в кино, я заставляю его пропустить хотя бы пару стаканчиков и потом говорю, что живу на Западной Двенадцатой улице, возле Вестр-стрит, — там целый квартал жилых домов. Приведу его на Западную Двенадцатую улицу около часу ночи, а вы уже будете там нас ожидать, ты и Страйкер, под знаком поворота на Девятую авеню. Подойдете к нам, спросите: «Извините, не скажете, как пройти на площадь Шеридана?» И тут я брошусь бежать.

— Правильно! — одобрил ее план Чарли. — Все отлично! — И о чем-то раздумывая, поплевал на свои громадные ладони, с мозолями, трещинами и ссадинами — следы воскресной игры. — Ну вот и вся легенда для мистера Лугера. Ты с этим справишься? Ты в этом уверена? Не подведешь?

— Справлюсь, не волнуйся! — храбро уверила его Сэлли. — Когда сегодня прибыло судно, у нас с ним состоялся долгий разговор. Видимо, ему… не терпится. Очень нравятся, так он сказал, миниатюрные брюнетки, как я. Я намекнула, что живу одна, в нижней части города. Он многозначительно так на меня посмотрел. Теперь я понимаю, почему он спит с двумя женщинами в каждом рейсе, как утверждает Премингер. В общем, я с ним справлюсь.

— А чем будет заниматься сегодня… вечером… Эрнест? — У доктора Страйкера за эти две недели напряженного, тревожного ожидания во рту стало еще суше, и он с трудом сглатывал слюну после каждых нескольких произнесенных слов. — Кто-то должен сегодня позаботиться об Эрнесте.

— Сегодня вечером он идет в Карнеги-холл, — объяснила Сэлли, — там играют Брамса и Дебюсси.

— Неплохое развлечение на вечер, — похвалил Чарли. Рассеянно расстегнул пуговку на воротнике, опустил узелок галстука пониже. — Теперь я с ним хожу только в кино — там, в темноте, хоть не вижу его изуродованной физиономи.

— Ничего, все обойдется, — попытался успокоить их, как профессионал, доктор Страйкер. — Я вставлю ему новые зубы, и он уже не будет так стесняться, постепенно привыкнет.

— Он теперь почти ничего не рисует, — сообщила Сэлли. — Просто сидит дома в комнатах и рассматривает свои старые картины.

— Теперь об этом Лугере, — перебил ее Чарли, — об этом парне Лугере. Расскажи нам о нем.

— На часах он носит --">