Хулио Кортасар - Отрава

жестянку с отравой. Мы уже видели череп на ее крышке, и дядя Карлос нашел старую ложку и сказал, что ею мы будем наливать отраву и что все части машины будут храниться на верхней полке в кладовке, где лежат всякие инструменты. На улице была жарища, ведь уже наступил январь, но арбуз мы ели холодный-прехолодный, его черные косточки наводили меня на мысль о муравьях.

После сьесты, очень и очень долгой - сестра читала детский журнал, а я в патио разбирал марки - мы вышли в сад, и дядя Карлос установил машину на круглой лужайке, где висели гамаки и постоянно появлялись все новые муравейники. Бабушка припасла угли, чтобы набить ими топку, а я, замешав глину мастерком, изготовил в старом тазу замечательную замазку. Мама и сестра уселись в плетеные кресла, они хотели все видеть, а Лила смотрела сквозь ветки бирючины, пока мы ей не крикнули, чтобы шла к нам, но она сказала, что мама не разрешила и что она и так все видит. Через проволочную ограду по другую сторону сада уже заглядывали к нам девочки Негри, они много о себе воображали, и мы с ними не играли. Звали их, бедняжек, Чола, Эла и Куфина. Были они неплохие, но глупые, играть с ними было невозможно. Бабушка их жалела, но мама никогда не приглашала их к нам, потому что они начинали ссориться и с сестрой, и со мной. Все три хотели командовать, а сами ни во что не умели играть, ни в классики, ни в шарики, ни в полицейского и вора, ни в кораблекрушение; единственное, что они умели, так это смеяться как дурочки и болтать о всяких глупостях, никому, по-моему, не интересных. Их отец был городским советником, и они держали кур орпингтонской породы, таких рыжеватых. У нас же были родайленды, лучшие в мире несушки.

Среди фруктовых деревьев, в зелени, машина выглядела куда солиднее.

Дядя Карлос набил ее горячими углями, и пока она нагревалась, выбрал муравейник и сунул в него наконечник, я все вокруг обмазал глиной и утрамбовал, но не очень плотно, чтобы не завалить подземные ходы, как рекомендовалось в инструкции. Тогда дядя Карлос отворил дверцу для отравы и принес жестянку и ложку. Отрава была изысканного фиолетового цвета, и нужно было вылить большую ложку и мгновенно захлопнуть дверцу. Едва мы налили отраву, как раздался словно бы вздох, и машина заработала. Потрясающее было зрелище: отовсюду вокруг воткнутого в муравейник наконечника валил дым, и надо было снова и снова бросать на землю глину и размазывать ее руками.

- Теперь они все передохнут, - сказал мой дядюшка, очень довольный машиной.

Я стоял рядом, и руки у меня были по локоть в глине, сразу видно, что это работа для настоящих мужчин.

- Сколько времени нужно окуривать каждый муравейник? - спросила мама.

- Не меньше получаса, - сказал дядя Карлос. - Есть такие длиннющие ходы, что и вообразить невозможно.

Я подумал, что он говорит о таких ходах, что тянутся метра на два-три, ведь у нас было столько муравейников, что ходы не могли быть уж слишком длинными. Но как раз в это самое время мы услышали такой пронзительный вопль Куфины, что его, наверное, было слышно на станции, и все семейство Негри высыпало в сад и сообщило нам, что из грядки с салатом валит дым. Сперва я не хотел этому верить, но так оно и было, ведь в ту же секунду Лила сообщила мне из-за кустов бирючины, что у них идет дым из-под персикового дерева, и дядя Карлос, подумав немного, подошел к проволочной ограде сада Негри и попросил Чолу, не такую ленивую, как две другие сестрицы, залеплять глиной те места, откуда валит дым, а я перепрыгнул в сад Лилы и залепил все входы в муравейник. Но дым пошел совсем в других местах: в курятнике, за белой калиткой, из-под боковой стены. Мама с сестрой помогали залеплять глиной щели, и жутко представить себе, как под землей в поисках выхода тянется густой-прегустой дым и в этом дыму корчатся в муках обезумевшие муравьи, как те дети из Флореса.

В тот день мы трудились дотемна, и сестру послали спросить у других соседей, не чувствуется ли у них дым. Когда уже почти стемнело, машина заглохла, и я, вытащив наконечник из муравейника, слегка копнул мастерком: в ямке было полным-полно дохлых муравьев, а земля была фиолетовая, и несло оттуда серой. Я накидал сверху глины, как на похоронах, и высчитал, что погибло никак не меньше пяти тысяч муравьев. Все пошли в дом, пора было умываться и накрывать на стол, а мы с дядей Карлосом еще задержались в саду, чтобы почистить и убрать машину. Я спросил у дяди Карлоса, нельзя ли мне самому сложить все части машины в --">