Юлия Вертела - Магазин, или записки продавца

победы в спорте. В актовом зале – а он прямо за стеночкой – непрекращающиеся репетиции: девичий хор сменяют завывания одинокого блюзиста, которого к вечеру вытесняет заливистое кукарекание КВН. И все это слушаешь, слушаешь, слушаешь – пока у блюзиста не получится, пока кавээнщики не отточат жало, пока народники про ямщика не напоются…

До столовой иду узкими разветвленно-безликими коридорами Нью-ЛГУ. На контрасте мысленно воссоздаю большой университетский коридор ЛГУ им. Жданова: портреты и бюсты ученых, старинные книги в застекленных стеллажах. История – не евроремонт, за год не сделаешь… А сколько сему высшему учебному заведению? Чуть больше десяти лет. Но если честно, почему-то мне здесь нравится, хотя ничто не напоминает здание Двенадцати коллегий. Много молодых, красивых лиц. Может, в этом дело? Да и обстановка бодрящая… Ежевечерне, проходя мимо светящихся окон спортзала, вижу: бокс бокс, бокс. И еще раз: бокс, бокс, бокс! Бойцовский клуб, однако…

Между дверями, между стеклами. Между внутренним и внешним. Между вещью и потребителем – я – продавец.

Проработав десять лет в постсоветском НИИ, отвыкаешь получать удовольствие от труда, поскольку труд исключительно ненужный: ни стране, ни семье, ни тебе.

А так всегда хотелось испытать кайф от востребованности на рабочем месте. В магазине я словила нечто похожее. Стоит продавцу отлучиться на пять минут, как у прилавка собирается нетерпеливая толпа страждущих.

– Пачку бумаги!

– Тетрадь!

– Дискету!

Я насыщаю покупателей канцелярией с таким же удовольствием, с каким кормлю своих детей. И обожаю слышать:

– Что бы мы без вас делали!

Вошедшая женщина в шали улыбалась так, словно все знала о людях, которые настрочили тома на полках. Она поглаживала блестящие корочки, листала странички, но неизменно безо всякого желания купить что-либо. Вдруг решительно взяла Тейяра де Шардена:

– Сколько?

– Зачем он вам? – откровенно возмутилась я, ожидая, что дама выберет эксклюзив.

– По работе требуется.

Пояснение меня устроило, но я не сдавалась…

– Но ведь такое можно взять в библиотеке.

– Вы правы, – она вернула Тейяра на место и продолжила осмотр моих владений.

– А что бы вам хотелось почитать? – мне искренне хотелось угодить.

– Какую-нибудь маленькую нетолстую книжечку – простую и интересную: чтобы, дочитав до конца, еще помнить, что было в начале, – поймав мой взгляд, остановила. – Только не Коэльо.

Я поняла: нет у меня такой книжечки. Покупательница понимающе улыбнулась.

– Тогда я возьму маркер и блокнот. По крайней мере, я уверена, что хочу их, а насчет книг я уже давно ни в чем не уверена…

Позже я узнала, что дама в шали – кандидат философских наук.

В университетский киоск заходят знакомые. Стоит раз в месяц повстречаться с Кириллом, чтобы убедиться: он все о том же – о новом языке в литературе и о светлых поэтах в царстве тьмы. Кирилл уверяет, что некто Сидоров из Интернета (в прошлый раз был Петров) сочиняет стишки круче Пушкина, но цитировать не берется – просто Киру “вставило” и требуется сопереживание априори.

– Сходим пожрать? – Кира – аспирант, вечно без денег и вечно голоден до котлет и литературы.

В студенческой столовке за соседним столиком обедает очень пожилой мужчина: суп, пирожок. Он ест серьезно, по-настоящему голодно и одиноко… Он так ест, что делается невыносимо жалко весь род людской за беззащитность перед богами и природой.

А Кира продолжает настаивать, что Северянин – дешевая попса в сравнении с Петровым и Сидоровым. Последние куда как глубже и метафизичнее. Он опять пытается читать своих кумиров, но сбивается после первой невнятной строчки. Сетует и блестяще шпарит Северянина на память…

– Да-да, это легко запоминается, – парирует он укоризну, – потому что все написано на очень простенький мотив. А вот у Сидорова нестандартно, почти по-звериному, а может, по-космическому – ритмы новейшие, неповторимые.

– Тетка Зина в деревне будет его читать?

– А у нас стихи сейчас никто не читает. Все смотрят “Дом-два” и “Аншлаг”. Если бы Сидорова пиарили, как Петросяна, он бы тоже залы собирал.

Кирилл ест рассеянно, небрежно роняя куски мимо тарелки… Путая Устинову и Улицкую, он говорит, что обе ни к черту не годны. Вера Павлова – так себе штучка, и поистине хорош лауреат Нобелевской премии 2005 года, венгр, фамилии не помнит…

Обсуждение литературы --">