Лайош Мештерхази - Крыши Савоны

вывешенными на вокзалах предупреждениями, сразу же исчезла, и лицо ее по-детски открылось, выражая любопытство и удивление.

– Откуда вы это знаете?

Надо сказать, часы у меня были необыкновенные. Какой-то мошенник пустил тогда в продажу некие «спортивные часы». На месте циферблата у них была хромированная пластинка с окошечками, и в них бегали маленькие диски, которые показывали часы, минуты и секунды. Часы были дешевые – всего двадцать пенге, но и того не стоили, потому что не работали и года. Тогда я еще занимался спортом и действительно, случалось, по неосмотрительности разбивал стекло у часов. Этим я и успокаивал совесть, покупая за двадцать твердых пенге такое барахло. И теперь-то они мне пригодились, то есть могли пригодиться. Во всяком случае, я объяснил очень и очень красивой молодой итальянке, как работают эти странные часы, а для этого пришлось пересесть к ней, сесть очень тесно рядом с ней, как того требовала дидактика. Потом зашла речь о том, что я занимаюсь спортом, а теперь еду в Париж. Она тоже была однажды в Париже, только вместе с классом на экскурсии, а вообще она два года жила в монастыре в Сент-Этьене. Она была совсем маленькой, но монастырь не любила. Зимой, когда по утрам так темно и промозгло, звонок поднимал их на мессу. Приходилось стоять на коленях на голом камне. Когда они пели, изо рта шел пар. Колени стали совсем безобразными, и она боялась, что они такими и останутся. И мы уже весело говорили о путешествиях, о сестре ее бабушки, которая, овдовев, ушла в монастырь в Сент-Этьене. Я узнал, что она едет в Савону и что после монастыря было очень странно ходить в обычную школу. Она лучше всех в классе знала французский и стала здесь хорошей ученицей. По-итальянски учить арифметику было проще, а кроме того, лучшей в классе по французскому языку было бы стыдно по остальным предметам учиться посредственно.

Говорила она очаровательно, немного с напевом, а «с» в положении между гласными произносила глухо, с небольшой палатализацией.

– Вы откуда? Из Павии? Пизы? – спросил я. Она удивилась – я почти угадал. (Вот я и обошел своего коллегу из «Пигмалиона». Все-таки лингвистика – волшебная наука.) Она засмеялась. Неуверенность в себе исчезла, а как же – я храбрый мужчина, взял да поехал на год в Париж. Вообще же невеста моя лопнула бы от злости, если бы увидела нас сейчас. Только вот время идет до отчаяния быстро. Еще десять минут – и мы в Генуе. Она поедет дальше, а я сойду с поезда.

Тут мы вернулись к исходному пункту. Круг замкнулся. Мы снова рассматривали часы, держа при этом друг друга за руки, хладнокровно и объективно, как два ученых, которым иногда приходится взяться за руки, наблюдая за прибором.

– Смотрите, сейчас диск доходит до шестидесяти, а наверху указатель минут перепрыгивает на деление.

– О, очень интересно.

Она права, все интересно. А за окном сияет солнце, бедный приморский пейзаж тоже очень интересен, местами попадаются по-осеннему убранные деревья.

– А теперь смотрите, когда он еще раз подойдет к шестидесяти, а наверху указатель перепрыгнет еще на деление, тогда…

– Тогда?

– Тогда я вас поцелую.

Во-первых, должен констатировать, что шестьдесят секунд в такой ситуации – это удивительно долго. Во-вторых, в словах моих не было никакого подвоха, они выскочили сами собой. Из-за бравады. В-третьих, они все же были с очень большим подвохом. Ведь бдительные дамы весьма старательно готовят девиц, путешествующих в одиночку, к тому, что надо делать, когда мужчина пристает к ним, обманывает или прибегает к насилию. Но составители этих предупреждений не подумали о том, что делать, когда мужчина не пристает, а очень скромно, любезно, безо всякого обмана заранее предупреждает путешествующую в одиночку девицу, что ей угрожает та самая опасность, которой ее пугали эти дамы. В-четвертых, пластинка на часах, быть может, просто гипнотизировала ее. Эти часы за двадцать пенге, эта мысль совершенно выпала из внимания бдительных дам. Могу заметить, что составители подобных правил, вывешиваемых на стенах, обыкновенно упускают из виду такие мелочи жизни, которые все же могут стать решающими. (Я сам, например, именно так наехал однажды на затормозивший передо мною грузовик – читал написанное на его кузове изречение «Води машину без аварий», а потому не успел прочитать другую надпись: «Осторожно, пневматический тормоз!»

Рядом сидела она, на полголовы ниже меня, ее рука касалась меня, и я --">