Поль Мари Верлен - Записки вдовца

положение (как мы это видим на примере хотя бы «Matin», «Echo do Paris», «Journal»), но в то время был решительной новостью. Лепеллетье предложил своему другу попробовать свои силы в журналистике такого рода.

В «Le Réveil» был основан особый отдел, озаглавленный «Paris-Vivant». Там должны были печататься курсивом на первой странице маленькие статейки, частью посвященные разным «злобам дня», частью по вопросам общим, частью в полу-беллетристической форме, написанные разными авторами, но только за двумя подписями-псевдонимами: Jean qui pleure и Jean qui rit («Смеющийся Жан», «Плачущий Жан»). В этом отделе сотрудничали, кроме самого Лепеллетье, Поль Боннетен, Робер Каз и другие, но свое бессмертие он получил, конечно, благодаря участию в нем Поля Верлена. Не всегда статейки, приносимые Верленом, казались редакторам газеты отвечающими задачам ежедневной прессы, многие приходилось возвращать автору (и эти безнадежно затерялись), но некоторые все же находили себе приют на страницах «Réveil», принося бедному поэтому кое-какой доход и понемногу сближая его с литературной средой. Из этих– то статеек и образовался том, озаглавленный «Mémoires d'un veuf», «Записки вдовца».

Э. Лепеллетье рассказывает о первом появлении Верлена в редакции «Réveil». Когда показался в чинных комнатах редакции странный господин, никому неизвестный, плешивый, с растрепанной бородой, плоховато одетый, с обликом странствующего жида, все были до некоторой степени смущены и даже несколько скандализованы. Изумление еще увеличилось, когда услыхали, что пришедший в живой и остроумной речи говорит о литературе, истории, философии, высказывая обо всем мнения неожиданные и оригинальные, что он цитирует давно забытые имена и книги Петрюса Бореля, Барбей д'Оревилли, что о Леконте де Лиль, о Эредиа, о Франсуа Коппе, о самом Викторе Гюго он поминает, как о личных знакомых. Анри Бауер, талантливый писатель и интересный поэт, спросил у Лепеллетье, кто такой этот странный посетитель. «Это Поль Верлен, великий поэт», – ответил Лепеллетье, но имя Верлена ничего не сказало спрашивающему. Только на другой день, попросив у Лепеллетье одну из книг Верлена, Бауер убедился, что характеристика, сделанная в ответ на его вопрос, была верна. «Да, – сказал он, возвращая Лепеллетье томик „Романсов без слов“, – вы правы: Верлен – великий поэт!»

«Le Réveil» не имело настоящего успеха, хотя газета велась очень талантливо и хотя в ней были впервые напечатаны, кроме хроник Верлена, такие истинно литературные, значительные сами по себе вещи, как «Сафо» Альфонса Додэ и «Сестры Рондоли» Ги де Мопассана. Эта газета лишь подготовила позднейший успех других, аналогичных изданий. «Не следует быть правым раньше времени», – как сказал по этому поводу Лепеллетье. Однако Верлен все же успел поместить в газете несколько десятков своих фельетонов, которые он тогда же решил выпустить отдельным томиком. Однако отдельное издание замедлилось вследствие того, что Верлен занялся раньше печатанием некоторых других своих книг. То было именно время, когда начиналась деятельность Ванье, и Верлен отдал ему сначала свою книгу статей, полукритических, полуантузиазматических, о «Отверженных поэтах», «les Poètes maudits» (первая книга Верлена, имевшая некоторый успех) и свой новый сборник стихов «Jadis et Naguère», в котором он сгруппировал разные свои стихи, не попавшие по разным причинам в предыдущие сборники. «Записки вдовца» вышли только в 1886 году у того же Ванье с посвящением Эдмонду Лепеллетье.

«Записки вдовца» – это частью картинки парижской и сельской жизни, частью маленькие повествования, сжатые и острые, в манере «стихотворений в прозе», частью воспоминания или критические заметки, не всегда беспристрастные. На всем очень определенно чувствуется влияние «Стихотворений в прозе» Бодлера, которого Верлен всегда высоко чтил. Язык «Записок» – характерный язык верленовской прозы. Он не любил слишком правильного построения фраз, не любил точек, поставленных на «i», он предпочитал писать капризными оборотами речи с неожиданной и необычной расстановкой слов, употребляя по временам жаргонные словечки и почти всегда довольствуясь намеком вместо точного рассказа. Этот язык и составляет разительное отличие «Записок» Верлена от «Стихотворений в прозе» Бодлера, написанных чеканным, выработанным стилем. Но в «Записках вдовца» этот язык Верлена еще не переходит границ художественности, не приводит его к намеренному кривлянию, к ужимкам --">