Шарль де Костер (синоним для Шарль де Костер) - Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке

class='book'> Книга первая ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1

Во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, у Клааса родился сын Уленшпигель.

Повитуха Катлина завернула его в теплые пеленки и, осмотрев головку, показала на кожицу.

— В сорочке родился, под счастливой звездой! — весело сказала она. Но тут же заохала, заметив на плече ребенка черное пятнышко. — Ай-ай-ай! — запричитала она. — Эта черная отметина — след чертова когтя.

— Стало быть, господин сатана нынче поднялся спозаранок, коли уже успел поставить на моем сыне метку, — молвил Клаас.

— Да он и не ложился, — подхватила Катлина, — певец зари только-только еще будит кур.

С этими словами, передав младенца с рук на руки Клаасу, она удалилась.

Вслед за тем сквозь ночные облака пробилась заря, ласточки, щебеча, залетали низко-низко над лугом, и наконец на востоке солнце явило в море багрянца свой ослепительный лик.

Клаас растворил окно и сказал Уленшпигелю:

— Мой в сорочке родившийся сын! Вот его светлость солнце приветствует Фландрскую землю. Как прозреешь — погляди на него, а когда-нибудь потом, если тебя вдруг одолеют сомнения и ты не будешь знать, как поступить, спроси у него совета. Оно ясное и горячее. Будь же настолько чист сердцем, насколько ясно солнце, и настолько добр, насколько оно горячо.

— Клаас, муженек, ведь ты поучаешь глухого, — заметила Сооткин. — На-ка, попей, сынок.

С этими словами мать подставила новорожденному свои прекрасные естественные сосуды.

2

Пока Уленшпигель сосал ее грудь, в поле проснулись все пташки.

Клаас вязал хворост, а сам поглядывал, как его благоверная кормит Уленшпигеля.

— Жена, — сказал он наконец, — а что, молочка у тебя довольно?

— Кувшины полны, — отвечала она, — да вот радость-то моя не полна.

— Такой счастливый день, а ты пригорюнилась.

— Я вот о чем думаю: в кошеле у нас — вон он висит на стене — монетки какой завалящей и той нет.

Клаас снял кошель, но как он его ни встряхивал, звона, услаждающего слух, в ответ так и не раздалось. Это озадачило Клааса. Но он все же счел своим долгом успокоить благоверную.

— Не тужи! — сказал он. — В ларе у нас лепешки, — вчера Катлина принесла, — так? Вон я вижу здоровенный кусок мяса — тут ребенку дня на три молочка хватит, — правда? В углу притулился мешок с бобами, он нам с голоду помереть не даст, — верно? А горшок с маслом померещился мне, что ли? А на чердаке у нас яблоки румяные в полном боевом порядке выложены десятками — ведь не во сне же я их видел? А бочонок брюггского kuyte^[10] — разве этот толстяк, у которого в брюхе живительная влага, не сулит нам гульбы?

— Да ведь надо будет два патара священнику отдать да флорин^[11] в церковь — за крестины, — сказала Сооткин.

Тут с большущей охапкой травы вошла Катлина и сказала:

— Для младенчика в сорочке я принесла дягиля — он хранит человека от распутства — и укропа — укроп сатану отгоняет…

— А травы, что привораживает флорины, ты не принесла? — спросил Клаас.

— Нет, — отвечала та.

— Ну так я пойду погляжу, нет ли ее в канале.

Клаас взял удочку, сеть и вышел из дому в полной уверенности, что никого по дороге не встретит: ведь до oosterzon’a^[12] — так во Фландрии называется шестой час утра — оставался еще целый час.

3

Клаас подошел к Брюггскому каналу, неподалеку от моря. Наживив удочку, он забросил ее в воду и закинул сеть. На том берегу нарядный мальчуган спал как убитый на холмике из ракушек.

Клаас нечаянно разбудил мальчугана, и тот, вообразив, что это стражник, что он сейчас поднимет его с ложа и как бродягу отведет в steen^[13], чуть было не задал стрекача.

Однако, узнав Клааса, мальчик быстро успокоился, а Клаас крикнул ему:

— Хочешь заработать шесть лиаров^[14]? Гони рыбу ко мне.

Мальчуган, уже довольно пузатенький, вошел в воду и, вооружившись стеблем камыша с пышной метелкой, стал гнать рыбу по направлению к Клаасу.

Наловив рыбы, Клаас взял удочку и сеть и перешел через шлюз к мальчугану.

— Ведь это тебе дали при крещении имя Ламме и прозвали Гудзаком^[15] за твое --">