Эрскин Колдуэлл - Рэйчел

Эрскин Колдуэлл Рэйчел 

 Каждый день она выходила из темноты переулка, внезапно появляясь на ярко освещенной улице, словно испуганный ребенок, зашедший далеко от дома. Я знал, что она никогда не приходила на угол переулка раньше восьми часов, и все же бывали вечера, когда я прибегал туда за два часа до нее и ждал ее у большой зеленой с красным водоразборной колонки. За весь год, что мы были знакомы, она опоздала только два или три раза, и то на каких-нибудь десять-пятнадцать минут.

Рэйчел никогда не говорила мне, где живет, и не позволяла провожать до самого дома. Начало переулка, там, где стояла колонка, — вот дверь, откуда она появлялась в восемь часов, и эта же дверь закрывалась за ней в десять. Всякий раз, когда я упрашивал позволить мне проводить ее, она отговаривалась, что отец не разрешает ей гулять с мальчиками и, если увидит нас вместе, изобьет ее или выгонит из дому. И поэтому я держал свое слово и не провожал ее дальше угла.

—      Я каждый вечер буду приходить к тебе, Фрэнк,— говорила она и торопливо добавляла, — пока ты этого хочешь. Только не забывай обещанного: никогда не старайся узнать, где я живу, и не провожай меня до самого дома.

И я каждый раз давал слово.

—      Когда-нибудь я позволю тебе прийти ко мне, — шептала она, дотрагиваясь до моей руки, — но не теперь. Не провожай меня дальше колонки, я сама тебе скажу, когда будет можно.

Рэйчел повторяла мне это почти каждый вечер, словно хотела внушить, что в темноте переулка скрывается какая- то опасность. Я знал, что там никакой настоящей опасности нет: я жил за углом и прекрасно знал этот район. Кроме того, я часто ходил этим переулком, например, когда опаздывал к ужину, потому что это был самый короткий путь к нашему дому.

С наступлением темноты переулок принадлежал Рэйчел, и вечером я никогда не ходил домой этой дорогой из опасения увидеть ее или услышать о ней. Я с самого начала дал ей слово, что не буду следить за ней и не буду разузнавать, где она живет и кто ее родные. Свое слово я сдержал до конца.

Я знал, что семья Рэйчел живет очень бедно, потому что почти весь год она носила одно и то же платье. Поношенное, реденькое платье из полинялой синей ткани. Я никогда не видал его грязным: должно быть, она стирала его каждый день.

Время от времени его тщательно и аккуратно чинили и при каждой нашей встрече меня тревожило, надолго ли хватит этого платья. Я все время боялся, что оно вот-вот расползется, и с ужасом ждал этого дня. Мне хотелось купить ей новое платье на лежавшие у меня в банке несколько долларов, но я не решался даже и заикнуться об этом. Я знал — она никогда не примет от меня денег; и я не знал, что мы будем делать, когда платье совсем износится. Я был уверен, что тогда придет конец нашим встречам. Платье носилось так долго потому, что она обращалась с ним бережно и аккуратно его стирала.

Однажды Рэйчел пришла в черных шелковых чулках. С самого начала нашего знакомства она всегда приходила на ярко освещенную улицу в белых нитяных чулках и за весь год ни разу не надевала других. Потом однажды вечером пришла в черных шелковых чулках.

На следующий вечер я опять надеялся увидеть ее в этих чулках, но, когда она вышла из переулка, на ней были белые нитяные чулки. Я ничего не спросил: я знал, что никогда не надо говорить того, что может задеть ее, но я так и не понял, почему она только раз надела черные шелковые чулки. Может быть, она попросила их у матери или у сестры, да мало ли как она могла их достать, но об этом я мог только догадываться. Если бы я спросил ее, она, наверное, рассмеялась бы, погладила мою руку, как делала всегда, когда мы бывали вместе, и рассказала бы все. Но я боялся спросить ее. Так легко было обидеть ее и сделать ей больно. По тому, как она со мной говорила, ясно было, что она не может примириться со своей бедностью. Я ее слишком хорошо знал и не мог поверить, что она всегда была бедна.

Каждый вечер, когда она выходила из черного переулка, я встречал ее там, и мы шли вместе по ярко освещенной улице до угла, где была аптека. На противоположном углу было кино. И каждый вечер мы ходили или в аптеку поесть мороженого, или в кино Я бы охотно ходил с ней и в кино и в аптеку, но мне никогда не удавалось заработать столько денег, чтобы их хватило и на то и на другое. За доставку на дом газет я получал сорок центов, и этого не хватало на мороженое и на кино. Приходилось выбирать

Когда мы стояли на углу --">