Стефан Грабинский - Ксения. Холостяцкое приключение

не ответила. Грустные глаза потихоньку покидал испуг, она стала присматриваться к мужчине. Вдруг она ослепительно улыбнулась и протянула к нему руки:

— Франек!

Девушка в упоении прикрыла глаза, прижалась к нему всем телом, повторив тихо и с невыразимым восхищением:

— Франек!

Пжетоцки был очарован. Он сильно прижал ее к себе, и голодными губами гасил тихий сладкий шепот, слетавший с уст красавицы.

— Пойдем, — сказал он сильным, уверенным голосом.

— Пойдем, — мягко повторила она.

И они пошли к чернеющему вдалеке лесу. По пути она каждую секунду прижималась к нему, целовала его руки, ластилась, как собака.

— Франек! Франек! Ты, мой любимый…

Комиссар не анализировал, не думал, он хотел только насытиться, и упоения. Его охватило головокружительное, слепящее безумие, усиленное жаром ее тоскующих глаз.

Короткую как молния мысль, почему она постоянно зовет его Франеком, он отбросил допущением, что это ее любимое имя, дарованное ему с нежностью. Он позволил разыгравшейся страсти вести его…

Они вошли в лес, повернули на боковую тропку, прошли мимо папоротников и углубились в тенистое потаенное место. Он хотел продолжить путь и идти в дебри, когда она, задыхаясь, села на траву. Пжетоцки склонился к ней, обнял дрожащими руками и они упали. Она отдавалась самозабвенно, со страстью, граничащей с сумасшествием. Ее маленькие коралловые губы сжимались в спазмах, болезненных судорогах, разгоряченное безумное лицо менялось от кроваво-красного до смертельно белого. Были минуты, когда ее натянутое как тетива тело застывало в любовных муках, и тогда она казалась мертвой.

А через секунду натянутая линия ломалась, размякала, чтобы сомкнуться вокруг него разгоряченным обручем.

Пжетоцки обезумел. Странная девушка покорила его своей безмерной любовью. Какие-то сладкие чары лились из ее помутневших глаз и разжигали огонь. Она одурманила его богатством желаний, неутолимостью страстей. Девушка была неустанной в поцелуях, дьявольски изобретательна в выборе ласк. Оглушенный и разнузданный, он отдавался ей с брутальной силой, стихийно и безоговорочно, и чувствовал, что она благодарна ему за это.

Он был опустошен. Уставший, он оперся спиной о дерево, и бессмысленно скользил взглядом по женскому телу. Из забытья его вырвали тихие всхлипывания: она плакала. Он рефлекторно схватил девушку за руку. Она ответила судорожным пожатием:

— Франек! Ой ты, Франек! Мой дракон! Ну, давай еще раз!

— Не могу. Мне надо возвращаться домой. Уже поздно. — Он посмотрел на часы. — Семь. Скоро наступит ночь.

Он стал выбираться из-под дерева, лениво потянулся и зевнул:

— Пойдем.

Она молча поднялась, держась за его колени.

— Ладно, ладно. Но сейчас надо возвращаться. — Он ласково погладил ее волосы.

Они пошли обратно. Около выхода из леса Пжетоцки хотел с ней попрощаться:

— Здесь наши дороги расходятся. Нас могут увидеть вместе. Прощай!

— Франек! — умоляюще прошептала она. — Франек!

— Ну, что?

— Франек, я пойду с тобой в город.

— В город? Зачем?

— Я буду служить у тебя. Франек, возьми меня с собой!

— Но это невозможно. У меня есть жена, — соврал он.

— Ну и что. Буду вам верной слугой, как собака. Не бросай меня вот так, в лесу! Франек, я без тебя жить не могу!

— Бред! — гневно одернул ее комиссар. — Здесь мы должны расстаться.

Она молча семенила босыми ногами, чтобы успевать за комиссаром, шедшим быстро.

Пжетоцки был зол. Назойливость девушки разгневала его. Проблеск беспокойства промелькнул в его глазах.

Они дошли до большака, шедшего через пригородное село, а затем сворачивавшего в город.

Он ускорил шаг, считая, что она не захочет бежать за ним, но ошибся. Она не успевала, но время от времени наверстывала упущенное, припускаясь бегом.

Тогда комиссар прибегнул к угрозам. Они не произвели нужного эффекта, девушка с удивительным упорством сопровождала его.

Он молчал и, насупив брови, шел по пыльной дороге. Из одной хаты вышла женщина с лейкой и пошла к колодцу. Она увидела их, задержалась и поздоровалась:

— Слава Иисусу Христу!

— Навеки! — ответил комиссар, продолжая быстро идти.

— А что пан хочет от этой девки? Стыд! Божья кара!

— А что такое, мама, — ответил он, останавливаясь. — Не могу от нее избавиться. Идет за мной как тень.

— Пан, оставьте ее в покое! Это же дурочка Безумная Ксеня.

— Безумная? — Пжетоцки --">