Александр Дюма - Прогулки по берегам Рейна

когда Бургундская династия сменилась Австрийской, император Карл V, родившийся в Генте, избрал Брюссель местом пребывания правительства Нидерландов, а затем город стал свидетелем того, как он отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа II.

Затем настал черед религиозных войн; иконоборцы уничтожали картины, разбивали статуи, опустошали церкви. Филипп II тотчас же передал своей сводной сестре Маргарите, внебрачной дочери Карла V, полномочия вершить судьбы еретиков и проливать их кровь. Начались казни. 8 ноября 1576 года в Генте был создан союз, куда вступили фламандские дворяне, которые объявили о своем несогласии с мерами, принятыми правительницей Нидерландов. Двести пятьдесят членов союза прибыли тогда в Брюссель, чтобы вручить Маргарите свое прошение, и были допущены к ней. Именно во время этой аудиенции, услышав, как Берлемон, говоривший шепотом с регентшей, назвал депутатов гёзами, то есть нищими, Бредероде повторил это слово во всеуслышание; и вскоре в единодушном порыве негодования оно было подхвачено как кальвинистами, так и протестантами, которые для своего герба избрали котомку нищего и суповую миску и разделились в соответствии с тем, где им приходилось сражаться, на лесных, равнинных и морских гёзов. Филипп понял, что одной женщине не под силу сдерживать подобный бунт. Он послал туда войско, генерала и палачей. 22 августа 1567 года в Брюссель вступил герцог Альба, а 5 июня следующего года на Ратушной площади были обезглавлены Ламораль, граф Эгмонт, и Филипп Монморанси, граф Горн; все дома на площади были задрапированы в черное. Что же касается принца Оранского, то он вовремя скрылся: Вильгельм Молчаливый предугадал намерения герцога Альбы.

Казни продолжались два года. В течение этих двух лет все умелые и предприимчивые фабриканты, какие только были в Бельгии, покинули Брюссель и отправились способствовать обогащению Лондона. Наконец, первыми утомились палачи. Филипп отозвал герцога Альбу; на смену ему пришел Луис де Рекесенс, но он умер в 1576 году. 1 мая следующего года дон Хуан Австрийский занял его пост в качестве наместника. Через четырнадцать месяцев он уступил его эрцгерцогу Маттиасу, во время правления которого разразилась знаменитая эпидемия чумы 1578 года, унесшая 27 000 человеческих жизней в одном только Брюсселе.

Любое событие на руку народу, стремящемуся отвоевать свою независимость. Бедствие вынудило испанское правительство ослабить свой надзор. Вильгельм Оранский воспользовался этой минутой передышки. Постепенно его имя вновь приобрело в Нидерландах большой вес, а вскоре призвали вернуться и его самого. В 1580 году протестанты возвратились в Брюссель и вновь открыли свои молельные дома; 21 мая 1581 года они стали хозяевами и в свою очередь превратились в угнетателей, а Филипп II лишился верховной власти из-за того, что попирал права и привилегии народа.

И вот теперь скажите, нет ли знака Провидения в том, что манифест, повлекший за собой это отрешение от власти, был подписан Вильгельмом Оранским и составлен в таких выражениях, что на заседании 23 ноября г-ну Ро-денбаху, депутату от Западной Фландрии, оставалось лишь зачитать его с трибуны, чтобы в 1830 году к представителям династии Нассау было применено то самое наказание, какое один из их предков требовал применить к Филиппу II в 1580 году?

Вот выдержка из этого теоретического обоснования восстания; в нем Вильгельм Молчаливый утверждал законность возглавленного им мятежа:

«Вы ответите, что Филипп II — король. Я же, напротив, говорю вам, что не знаю такого короля; пусть он является таковым в Кастилии, Арагоне, Неаполе, Индии и повсюду, где он повелевает как угодно; пусть он является таковым, если желает спокойного правления, в Иерусалиме, Азии и Африке, ибо там я не знаю ни одного герцога и ни одного графа, чья власть была бы ограничена в соответствии с правами, соблюдать которые он поклялся в день своего воцарения.

Однако либо из-за пищи, которую он вкушал в Испании, либо следуя советам тех, кто раз и навсегда приобрел над ним власть, в душе он всегда испытывал желание подвергнуть нас прямому и полному подчинению, каковое именуют покорностью, и тем самым окончательно лишить нас исконных прав и свобод, как это делают его министры с несчастными индийцами или, по меньшей мере, с калабрийцами, сицилийцами, неаполитанцами или миланцами, забывая о том, что страны эти не были захвачены, а по большей части являлись родовыми --">