Ярослав Ивашкевич - Хвала и слава. Том 2

всех у них в тот давно минувший счастливый период его жизни. Януш не выдержал.

— Эдгар, не закрывай глаза. Ариадна спрашивает тебя о Эльжбете.

Эдгар поднял глаза. Вокруг был Авентинский сад, стояли апельсиновые деревья, незапыленные акации. У святой Сабины зазвонили торжественно, но негромко — звуки колокола были чужие.

— Ты уж прости, Ариадна, — сокрушенно сказал он. — Я слушал один твой голос. Встреча с тобой и Янушем меня так взволновала. Я ведь был здесь в полном одиночестве.

— Как у вас голос изменился, — сказала Ариадна, переходя на французский. — Вы что, простужены?

— О нет, — отмахнулся Эдгар, — просто горло болит. Очень утомила дорога.

— А где вы живете? — снова спросила Ариадна, поправляя платок.

— В «Grand Hôtel de Russie».

— C’est chic!^[2] — улыбнулась Ариадна. — Но это же, наверно, очень дорого?

— Нет, не очень. Мне отвели «шоферский» номер, так что довольно дешево. А место очень удобное.

— Место чудесное, — согласилась Ариадна.

— С ума сошли, ей-богу! — вскипел все так же стоящий перед ними Януш. — Не видеться двадцать лет и разговаривать о гостиничных ценах!

— А ты хочешь, чтобы мы сразу принялись беседовать о загробной жизни? — огрызнулась Ариадна, и Эдгар уловил в ее тоне раздражение и даже злость. Видно было, что Януш действует ей на нервы.

Эдгар положил руку на ее ладонь.

— Не сердись на нас, Ариадна. Для меня это такой ошеломляющий сюрприз!

Ариадна вновь подняла на него взгляд. Только по этим глазам и можно было узнать былую Ариадну.

— Ну что ты выдумал? Почему я должна сердиться? Я тоже взволнована. Эдгар здесь… — произнесла она точно про себя и вновь понурилась, глядя на гравий под ногами.

Эдгар слегка растерялся и взглянул на Януша, который стоял перед ним в неуверенной позе и, сложив ладони, постукивал пальцем о палец.

— Я хотела бы поговорить с тобой. — Ариадна снова перешла на русский. Забавно, что по-русски она обращалась к Эдгару на «ты», а по-французски говорила ему «vous». — Вот прямо сейчас. Видишь ли, я как раз говорила Янушу, что господь бог должен дать какой-нибудь знак, что должно что-то произойти. И именно в это время мы увидели тебя.

Эдгар улыбнулся.

— А ты случайно не заметила меня раньше? Может быть, именно поэтому ты возжаждала какого-нибудь знамения?

— Ну, это уже низость! — произнесла Ариадна, стиснув кулаки.

— Да какое же из меня знамение? — грустно улыбнулся Эдгар.

— Все равно, знамение или не знамение… Но ты мне скажи, можно ли так загубить жизнь, как загубила ее я? Ведь жизнь дана нам только раз. Только раз… И если из нее ничего не получилось…

Эдгар улыбнулся.

— До чего же ты русская, просто прелесть! Сразу же принципиальные вопросы. Уверяю тебя, что Януш никогда не ломает себе голову над тем, загубил он свою жизнь или нет. Живет себе, и все. Правда, Януш?

Он поднял голову, взглянул на старого приятеля и даже немного испугался. Тонкие черты Януша свела судорожная гримаса. Казалось, померк свет, озарявший изнутри его лицо.

— Недавно я писал тебе о загубленной жизни, — сказал Януш, — но не о моей.

С минуту длилось молчание.

— Гелена покончила самоубийством, — сказал Эдгар, помолчав, обращаясь скорее к самому себе, чем к Янушу. А ведь он знал, что Ариадне ничего не известно о Гелене. — Пришлось уехать.

— Ты любил? — спросила вдруг Ариадна.

— Нет. Никогда. И это всего хуже.

— Тебе пора идти? — спросил Януш у Ариадны.

— Полдень уже звонили. Настоятельница позволила мне уйти до половины первого.

— Ты в монастыре? — спросил Эдгар.

— Я только послушница. Без пострижения. Но живу в монастыре и должна соблюдать его правила. Чтобы уйти, приходится спрашивать разрешения у настоятельницы.

— Ну, тогда до свиданья, — рассеянно произнес Януш. — И Ариадна и Эдгар посмотрели на него с удивлением.

«Как странно он себя ведет», — подумал Эдгар.

Но Ариадна в самом деле попрощалась и ушла. Монастырь ее находился на Авентине, сразу же за мальтийским приоратом. Только когда она встала, Эдгар увидел, как она пополнела. Была она в странной длинной юбке со сборками, в каких ходят цыганки, только в черной, и в белой блузке; на голове черный шелковый платок, чисто православный, с длинной бахромой.

Януш и Эдгар молча направились с холма к городу.

--">