Гарди Томас - Мэр Кэстербриджа - английский и русский параллельные тексты

разум у человека, коли он в эту пору вздумал искать такую работу в Уэйдоне? "Then is there any house to let-a little small new cottage just a builded, or such like?" asked the other. - А домишко какой-нибудь нельзя здесь снять -пусть совсем маленький, только что выстроенный? - спросил пришелец. The pessimist still maintained a negative. Пессимист снова отрицательно мотнул головой. "Pulling down is more the nater of Weydon. - В Уйэдоне больше ломают, чем строят. There were five houses cleared away last year, and three this; and the volk nowhere to go-no, not so much as a thatched hurdle; that's the way o' Weydon-Priors." В прошлом году снесли пять домов и в этом году три; людям деваться некуда - даже хижины с соломенной крышей не сыщешь. Вот каково оно в Уэйдон-Прайорсе! The hay-trusser, which he obviously was, nodded with some superciliousness. Looking towards the village, he continued, Вязальщик сена - очевидно, он был вязальщиком -несколько пренебрежительно кивнул и, поглядев в сторону деревни, продолжал: "There is something going on here, however, is there not?" - Что это у вас там происходит, а? "Ay. 'Tis Fair Day. -Да у нас ярмарка сегодня. Though what you hear now is little more than the clatter and scurry of getting away the money o' children and fools, for the real business is done earlier than this. Только этот шум и галдеж - все пустое: выманивают денежки у детей да у дураков, а настоящие дела уже кончились. I've been working within sound o't all day, but I didn't go up-not I. Я весь день работал тут поблизости, но туда не ходил, э, нет! 'Twas no business of mine." Не мое это дело. The trusser and his family proceeded on their way, and soon entered the Fair-field, which showed standing-places and pens where many hundreds of horses and sheep had been exhibited and sold in the forenoon, but were now in great part taken away. Вязальщик и его жена продолжали путь и вскоре очутились на ярмарочном поле с загонами для скота, где были выставлены и проданы сотни лошадей и овец, которых теперь почти всех увели. At present, as their informant had observed, but little real business remained on hand, the chief being the sale by auction of a few inferior animals, that could not otherwise be disposed of, and had been absolutely refused by the better class of traders, who came and went early. К этому времени, как сказал огородник, с серьезными делами уже было покончено, оставалось только продать с аукциона животных похуже, которых не удалось сбыть с рук, ибо от них наотрез отказались более солидные скупщики, рано прибывшие и рано отбывшие. Yet the crowd was denser now than during the morning hours, the frivolous contingent of visitors, including journeymen out for a holiday, a stray soldier or two come on furlough, village shopkeepers, and the like, having latterly flocked in; persons whose activities found a congenial field among the peep-shows, toy-stands, waxworks, inspired monsters, disinterested medical men who travelled for the public good, thimble-riggers, nick-nack vendors, and readers of Fate. Однако толпа была еще гуще, чем в утренние часы: теперь здесь появились люди более легкомысленные - свободные от работы поденщики, два-три солдата, приехавшие домой на побывку и случайно оказавшиеся здесь, деревенские лавочники и тому подобный люд. Для них полем деятельности служили ларьки с игрушками и всякой мелочью, палатки со стереоскопическими картинками, восковыми фигурами, живыми уродами, бескорыстными, путешествующими для блага человеческого лекарями, прорицателями, игрой в наперсток. Neither of our pedestrians had much heart for these things, and they looked around for a refreshment tent among the many which dotted the down. Наших пешеходов все это не прельщало, и они принялись озираться, отыскивая среди множества палаток, разбросанных по полю, такую, где бы можно было подкрепиться. Two, which stood nearest to them in the ochreous haze of expiring sunlight, seemed almost equally inviting. В охряной дымке угасающих солнечных лучей две ближайшие палатки показались им, пожалуй, равно соблазнительными. One was formed of new, milk-hued canvas, and bore red flags on its summit; it announced Одна была из новенькой парусины молочного цвета, с красными флагами на верхушке; вывеска гласила: "Good Home-brewed Beer, Ale, and Cyder." "Доброе пиво домашней варки, эль и сидр". The other was less new; a little iron stove-pipe came out of it at the back and in front appeared the placard, Другая была не столь уж новой; сзади из нее торчала небольшая железная труба, а спереди красовалась вывеска: "Good Furmity Sold Hear." "Вкустная пшеничная каша". The man mentally weighed the two inscriptions and inclined to the former tent. Мужчина мысленно взвесил обе надписи, и его потянуло в первую палатку. "No-no-the other one," said the woman. "I always like furmity; and so does Elizabeth-Jane; and so will you. -Нет... нет... не туда,- сказала женщина. - Я люблю пшеничную кашу, и Элизабет-Джейн ее любит, да и тебе понравится. It is nourishing after a long hard day." Она сытная, а день был длинный и трудный. "I've never tasted it," said the man. -Я ее никогда не пробовал, - сказал мужчина. However, he gave way to her representations, and they entered the furmity booth forthwith. Однако он внял доводам женщины, и они вошли в палатку, где торговали пшеничной кашей. A rather numerous company --">