Шарль де Костер - Свадебное путешествие

не овладела Гритье, будто отогнав жестом призрак, она снова схватила девушку за руку, пытаясь согнуть ее — но та все никак не сгибалась. Она подняла ей ноги, сперва одну, потом другую, обе были окоченелые и тяжелые как свинец. Тогда, хоть и струхнув не на шутку, она устремила на дочь пристальный взор, взор Христа, воскрешающего Лазаря, полный самого горячего желания, какое только может вместить в себя сердце человеческое. Так прошло много времени, но мало-помалу сила, энергия, твердость взгляда потухли и исчезли с ее лица; мышцы расслабились, глаза увлажнились, рот скривился, и старуха Розье упала на тело дочери.

III

Розье убивалась час с лишним, теми рыданиями, что больше похожи на содрогания и корчи, подобно тому, как грозовой ветер порывами своих крыл гнет и ломает одинокие деревья среди больших равнин.

Она любила дочь, любила ревнивой любовью, и все же сердце ее начинало биться такой же живой страстью, стоило ей лишь взглянуть на несгораемый сейф, что был привинчен к полу в ее спальне. Иногда она позволяла себе раскопать в этом втором предмете поклонения пару золотых монеток, чтобы купить платье для Гритье.

Тогда, преисполнясь как заботы, так и злости, она шла к дочке и говорила ей: «Или найди мне купца, пусть придет показать новые ткани; я хочу, чтобы ты была самой красивой на ближайшей кермессе».

Гритье радостно слушалась. Приходил купец. Стоило Розье только увидеть его переступающим порог, как ее уже всю трясло. В ее глазах это был бандит с ножом; а она словно бы дозволяла ему отхватить кусок ее мяса. Он разворачивал ткани, Розье давался час, чтобы выбрать, сговориться о цене, и она с угрюмым видом платила.

Когда купец уходил, она усаживалась и тут уж давала полную волю слезам, крошечным и холодным — слезы иные, упав на ткань, могли бы повредить ее.

Потом она подзывала Гритье: «Подойди, ягненочек мой». Она раскидывала ткань у той на спине, разглаживала и расправляла на солнечном свете и в тени, то и дело повторяя, как она нравится ей — ведь это такое удовольствие для ее доченьки, да и богоданную красоту Гритье очень подчеркивает. Как и чулки из тонкого хлопка — их она тоже покупала ей и непременно хотела надеть на нее сама, все приговаривая, что за чудо-ножка у ее дочурки; как и шапочка Гритье — ею назывался большой белый кашемировый платок с вышитыми на нем нежно-голубыми пальмами и вкраплениями желтого шелка.

Каждый раз, принося очередную жертву, она говорила ей: «Ты падешь во прах, если не станешь любить меня, отдающую всю кровь свою, только чтоб ты была красавицей. Обними меня».

Гритье, нежная, но гордая и несклонная к открытому проявлению чувств, подолгу сидела с матерью обнявшись. Когда такие поистине чистые страсти проявляются слишком живо, это пугает детей.

После кратких минут нежности Розье опять вставала за стойку, шла в погреб или уж сразу на кухню: влить себе в винцо спирту, кипящей воды и положить туда сахару; обрезать края мясных ломтей в шкафчике для провизии, чтобы не пришлось покупать мяса на фрикадельки; подумать, как облапошить деревенщину, содрать три шкуры с проезжего, налить пиво побыстрее, чтобы пены в нем получилось побольше, кинуть туда ливанского орешка и стрихнина, чтобы сделать его погорчей да «позабористей»; не слишком усердно вытирать рюмки для ликеров, где всегда на треть, если не больше, оставалось воды, и таким образом за одну бутылку выручить столько, сколько можно было бы за целых девять, и как проявить в этих бесчестных манипуляциях такое хладнокровие, чтобы не упасть замертво, а, напротив, ощутить в жилах приток свежей крови и сделать подарок дочурке.

Такова была Розье — добрая и благородная в любви своей; себялюбивая и злобная в гнусной своей скаредности. Вот ведь как любила она свою девочку, и вот как, рыдаючи и ломаючись, вся вымокла от своих же слез, кусая зубами лоб, щеки и шею Гритье.

IV

Вдруг она встревоженно поднялась и сказала Сиске:

— Ты что ж это, заперла харчевню?

— Но ведь… да… мадам.

— Как! Милостивый Бог наказал меня бедой, что стряслась с моим ребенком, — а ты пользуешься этим, мешая мне заработать на жизнь. Спустись, открой и скажи, что я тотчас приду.

— Я так и хотела, хозяйка, — ответила Сиска, послушно спускаясь вниз.

Розье внимательно прислушалась к шагам служанки. Она услышала стук ставен — открываясь, они ударили об стену; вот крестьянин, войдя в зал --">