Николай Александрович Лейкин - Вне рутины

Мартыновна улыбнулась.

— И удивительно, какъ ты это все знаешь, сказала она.

— Да какъ-же не знать-то, барыня! — воскликнула Ненила. — Какъ-же не знать-то, если человѣкъ надъ нами живетъ. Да вѣдь и Дарья ихняя подруга моя. Я и въ комнатахъ-то у него сколько разъ бывала. Божьяго милосердія видимо невидимо у него по стѣнамъ и все въ серебрѣ… На купеческой былъ онъ женатъ.

— И вообще хорошая у него обстановка? Богато онъ живетъ? — допытывалась Манефа Мартыновна у кухарки.

— А вотъ какъ… Четыре у ней комнаты и восемь часовъ всякихъ разныхъ стоятъ и висятъ и онъ, генералъ то-есть, все ихъ подгоняетъ, чтобы сразу били. Ужасно любитъ. Богато, богато живетъ. Ковры бархатные на полу… Буфетъ въ столовой — и четыре самовара на немъ. А ложки, барыня, только серебряныя. Мельхіоровыхъ нѣтъ.

Манефа Мартыновна продолжала сидѣть въ кухнѣ. Она хотѣла еще кое-о-чемъ спросить Ненилу, но стѣснялась. Она встала, попробовала изъ кастрюльки супъ ложечкой, потомъ взяла съ полки рѣшето, посмотрѣла его на свѣтъ, положила обратно и задала вопросъ кухаркѣ:

— Ну, а какъ слышно, настоящій онъ вдовецъ, скромный? Скромный или у него?..

— Да вѣдь кто Богу не грѣшенъ и царю не виноватъ… — засмѣялась кухарка. — Дарья ихняя сказывала, что будто у него какая-то мамулечка есть на сторонѣ изъ повивальныхъ бабокъ. Есть… И ходилъ онъ къ ней, но накрылъ у ней какого-то офицерика молоденькаго, поругался и покончилъ къ ней ходить.

— Но теперь-то, все-таки, прикончилъ и стало быть у него ужъ никого нѣтъ, — сказала Манефа Мартыновна.

— Кажется, прикончилъ. Ну, да если вы такъ интересуетесь, то я у Дарьи спрошу. Она скажетъ.

— Не надо, не надо… Съ какой стати! Какое мнѣ дѣло! Я такъ только…

— Спрошу, спрошу, барыня…

Манефа Мартыновна повертѣлась еще въ кухнѣ и ушла въ комнаты.

III

За обѣдомъ Манефа Мартыновна не упоминала дочери о Іерихонскомъ. Она стѣснялась жильца. Съ ними обѣдалъ жилецъ ихъ, медицинскій студентъ послѣдняго курса Хохотовъ, который ежедневно столовался у нихъ. Это былъ коренастый, не ладно скроенный, но крѣпко сшитый черный въ усахъ, съ гладко стриженной щетиной на головѣ, человѣкъ лѣтъ двадцати шести, очень много ѣвшій и говорившій на «о». Онъ разсказывалъ о прелести жизни въ глухой деревнѣ, объ охотѣ, о рыбной ловлѣ и закончилъ такъ:

— Какъ только кончу курсъ и получу лекаря — сейчасъ буду искать себѣ мѣсто земскаго врача, чтобы жить въ такой деревнѣ. Тамъ и жить на половину дешевле.

— Холостому въ такой деревнѣ скучно будетъ жить, — замѣтила ему Соняша.

— Женюсь, — отвѣчалъ Хохотовъ.

— Тамъ и женитесь? — спросила она.

— Именно тамъ. Здѣшнія петербургскія барышни не годятся. Онѣ будутъ тяготиться такой жизнью.

— Отчего?

— Оттого, что очень ужъ избалованы. Имъ нуженъ театръ, гостиный дворъ, прогулка по Морской, посѣщеніе Зоологическаго сада, музыка въ Павловскомъ вокзалѣ, а тамъ ничего этого нѣтъ. Возьмите себя. Вы не согласились-бы на такую жизнь.

— Почему вы такъ думаете? Почему вы меня считаете усердной посѣтительницей Зоологическаго сада? — спросила Соняша. — Нынѣшнимъ лѣтомъ я только два раза въ Зоологическомъ саду и была съ маменькой, — отвѣчала Соняша. — Въ Павловскѣ три раза.

— И все-таки были. А тамъ ничего этого нѣтъ. Даже красокъ для расписыванія тарелокъ не найдете. По части музыки — развѣ аристонъ себѣ заведете.

— Зачѣмъ-же аристонъ? Можно и піанино.

— И при піанино вы оттуда сбѣжите.

Студентъ умолкъ и принялся уписывать жареный ломоть говядины съ соленымъ огурцомъ.

— А знаете у меня женихъ объявился?

— Ну!? — протянулъ студентъ. — Когда-же это?

— Сегодня.

Мать мигнула дочери, чтобы она молчала, но та не обратила на это вниманія.

— Кто такой, — поинтересовался студентъ.

— Угадайте. Вы его знаете. Нѣсколько разъ встрѣчали на лѣстницѣ.

— Недоумѣваю. Ужъ не тотъ-ли конторщикъ изъ страхового общества, который жилъ у васъ въ той комнатѣ, гдѣ теперь живетъ этотъ учитель или воспитатель изъ гимназіи?

— Нѣтъ. Вы старика Іерихонскаго на нашей лѣстницѣ видали? У него квартира надъ нами.

— Какъ-же, какъ-же… Сколько разъ встрѣчалъ. У него племянникъ студентъ.

— Ну, такъ вотъ онъ, — объявила Соняша.

— То-есть старикъ или его племянникъ? — спросилъ студентъ.

— Старикъ, старикъ Іерихонскій. Сегодня онъ сдѣлалъ мнѣ черезъ маму письменное предложеніе, то-есть прислалъ --">