Чарльз Диккенс - Общественная жизнь мистера Тольромбля, мэра города Модфога

ларѣ, въ четыре квадратныхъ фута, съ капиталомъ въ два шиллинга и девять пенсовъ и товаромъ въ количествѣ трехъ пудовъ съ половиною угля, не исключая большого куска, висѣвшаго надъ ларемъ, въ видѣ вывѣски. Потомъ онъ увеличилъ ларь и завелъ тачку; черезъ нѣсколько времени онъ бросилъ ларь и тачку, а завелъ осла и мистриссъ Тольромбль, затѣмъ онъ купилъ постепенно тележку, фургонъ и вообще, по примѣру своего веселаго предшественника Витингтона, только не имѣя компаніономъ кота, увеличивалъ свое богатство и славу, пока, наконецъ, ликвидировалъ дѣла и поселился вмѣстѣ съ мистриссъ Тольромбль въ Модфогъ-Голлѣ, который онъ самъ выстроилъ на горѣ, или на чемъ-то казавшемся горой, въ четверти мили отъ Модфога.

Около этого времени въ Модфогѣ начали поговаривать, что Николасъ Тольромбль сталъ гордъ и надмененъ, что успѣхъ и деньги уничтожили простоту его обращенія и растлили его по природѣ доброе сердце, что, однимъ словомъ, онъ корчилъ важнаго господина, и общественнаго дѣятеля, а потому осмѣливался смотрѣть на своихъ старыхъ товарищей съ снисходительнымъ презрѣніемъ. Имѣли ли тогда эти толки какое-нибудь основаніе или нѣтъ, но мистрисъ Тольромбль вскорѣ завела четырех-колесный фаэтонъ съ жокеемъ въ желтой фуражкѣ, мистеръ Тольромбль младшій началъ курить сигары и называть лакея «человѣкъ», а мистера Тольромбля старшаго съ тѣхъ поръ уже никогда болѣе не видали по вечерамъ въ его любимомъ уголку у печки въ Тавернѣ Барочниковъ. Все это было не хорошо, но еще худшимъ предзнаменованіемъ служилъ тотъ фактъ, что Николасъ Тольромбль сталъ появляться чаще прежняго на собраніяхъ муниципальнаго совѣта и не засыпалъ во время преній, какъ бывало, но сидѣлъ неподвижно, поддерживая естественно опускавшіяся вѣки своими обоими указательными пальцами. Мало того, онъ теперь читалъ газеты и часто произносилъ въ публикѣ таинственныя фразы о «народной массѣ», о «производительныхъ силахъ страны», объ «интересѣ денежныхъ классовъ» и т. д. Все это доказывало, что онъ или сошелъ съ ума, или съ нимъ случилось нѣчто еще хуже, и добрые жители Модфога приходили въ тупикъ.

Наконецъ, въ половинѣ октября, мистеръ Тольромбль съ семействомъ отправился въ Лондонъ, такъ какъ мистрисъ Тольромбль объяснила своимъ пріятельницамъ въ Модфогѣ, что конецъ октября самое средоточіе моднаго лондонскаго сезона.

Случилось такъ, что въ это самое время и, несмотря на здоровый воздухъ Модфога, умеръ его мэръ. Это было удивительное происшествіе; онъ жилъ въ Модфогѣ восемьдесять-пять лѣтъ и муниципальные совѣтники никакъ не могли понять, почему онъ вдругъ умеръ. Даже одинъ старикъ предложилъ выразить осужденіе такого ничѣмъ необъяснимаго поступка и едва его уговорили отказаться отъ этой мысли. Однако, какъ это ни было странно, мэръ умеръ, не обративъ ни малѣйшаго вниманія на муниципалитетъ, и послѣдній былъ принужденъ выбрать ему преемника. Онъ, поэтому, собрался, и такъ какъ Николасъ Тольромбль былъ въ это время очень важной особой, интересовавшей всѣхъ своимъ возвышеніемъ, его и выбралъ въ мэры, о чемъ съ слѣдующей почтой его и увѣдомили.

Между тѣмъ, уже наступилъ ноябрь мѣсяцъ и Николасъ Тольромбль, находясь въ Лондонѣ, присутствовалъ на парадной процессіи и обѣдѣ лорда-мэра. При видѣ всего блеска и всей славы этого муниципальнаго сановника, онъ съ грустью пожалѣлъ, что родился въ Модфогѣ, а не въ Лондонѣ, такъ какъ тогда онъ могъ бы сдѣлаться лордомъ-мэромъ, покровительственно относиться къ судьямъ, любезно подмигивать лорду-канцлеру, дружески жать руку первому министру, холодно кланяться секретарю казначейства и вообще продѣлывать все то, что составляетъ исключительную принадлежность лорда-мэра. Чѣмъ болѣе онъ думалъ о лордѣ-мэрѣ, тѣмъ желательнѣе ему казалась его должность. Хорошо быть королемъ, но что такое король въ сравненіи съ лордомъ-мэромъ. Когда король произносилъ рѣчь, то всѣмъ было извѣстно, что эту рѣчь писалъ для него другой, а лордъ-мэръ говорилъ цѣлыя полчаса изъ своей головы и среди восторженныхъ рукоплесканій всѣхъ присутствующихъ, тогда какъ король могъ говорить парламенту до обморока и не дождаться ни одного рукоплесканія. Такимъ образомъ, лондонскій лордъ-мэръ казался Николасу Тольромблю величайшимъ государемъ на свѣтѣ. Въ сравненіи съ нимъ великій Моголъ былъ ничто.

Среди подобныхъ размышленій и мысленно проклиная судьбу, которая сдѣлала его угольнымъ торговцемъ въ Модфогѣ, Николасъ Тольромбль --">