Виктор Гюго - Клод Гё

центральной тюрьмы Клерво. Вот каково было то огниво, которым общество изо дня в день било по узникам, высекая из них искры.

А искры, которые такое огниво выбивает из таких кремней, не раз приводили к пожарам.

Как уже было сказано, по прибытии в Клерво Клод Гё был зачислен в одну из мастерских, где за ним закрепили некую определенную работу. Начальник мастерских пригляделся к нему и, увидев, что у него золотые руки, стал относиться к нему по-хорошему.

Говорят даже, что однажды, когда сам он был в хорошем расположении духа, а Клод Гё на его глазах ходил печальный, потому что беспрестанно думал о той, кого называл своей женою, начальник завел с заключенным веселую беседу, как бы развлекая его, и рассказал, что несчастная стала уличной девкой. Не теряя самообладания, Клод спросил, что сталось с ребенком. Об этом сведений не было.

Прошло несколько месяцев, Клод приобвык к тюремной жизни, и теперь уже его, казалось, ничто не заботило. Суровое спокойствие, свойственное натуре этого человека, вновь овладело им.

Приблизительно за это же время Клод приобрел удивительное влияние на своих сотоварищей. Все эти люди по какому-то молчаливому сговору, так что ни они, ни он сам не знали почему, стали советоваться с Клодом, прислушиваться к его словам, восторгаться им и подражать ему, а это уже есть высшая степень восхищения. Да, тому, кому покорились все эти непокорные души, было чем гордиться. Эта власть пришла к нему неожиданно для него самого. Источником ее был взгляд Клода. Глаз человека — это окно, через которое можно увидеть мысли, снующие в его мозгу.

Поселите человека мыслящего среди его немыслящих собратьев, и вы увидите, как в силу неодолимого закона притяжения по истечении определенного срока все эти темные умы столпятся со смирением и обожанием вокруг ума, от которого исходит свет. Одних людей можно уподобить железу, других — магниту. Клод был магнитом.

Не прошло и трех месяцев, как Клод стал душой, законом и уставом своей мастерской. Все эти стрелки ходили по его циферблату. Порою он сам не знал, кто он — король или узник. Он походил на папу римского, плененного вместе со своими кардиналами^{3}.

И благодаря совершенно естественному процессу, который сказывается на всех ступенях общества, любимец заключенных был ненавистен тюремщикам. Так бывает всегда. Популярность и опала всегда шагают в ногу. Ненависть рабовладельцев — обратная сторона любви рабов.

У Клода Гё был волчий аппетит. Таков уж был его организм. Желудок этого человека был устроен таким образом, что его едва могла бы насытить дневная порция двух простых смертных. Сеньор де Котадилья^{4}, обладавший таким же аппетитом, сам пошучивал на этот счет, но то, что может служить поводом для веселого настроения у герцога, испанского гранда, которому принадлежат пятьсот тысяч овец, становится тяжелым бременем для рабочего, а для арестанта — великим бедствием.

На свободе Клод Гё, трудясь целый день на своем чердаке, зарабатывал на четыре фунта хлеба, которые он и съедал. В тюрьме Клод Гё, также трудясь целый день в мастерской, неизменно получал за свою работу полтора фунта хлеба и четыре унции мяса. Тюремный паек безжалостен. И Клод был всегда голоден в тюрьме Клерво.

Он был голоден, вот и все. Об этом он не говорил. Таков был его характер.

Однажды, проглотив свой скудный обед, Клод принялся за работу, пытаясь трудом заглушить чувство голода. Остальные арестанты продолжали есть, оживленно разговаривая друг с другом. Белокурый молодой человек, бледный и худосочный, подошел к Клоду. В руках у него была его обеденная порция, к которой он еще не прикоснулся, и нож. Видно было, что юноша — он продолжал стоять возле Клода — хочет, но не решается заговорить. И вид этого человека, и хлеб, и мясо в его руках — все это раздражало Клода.

— Чего тебе? — резко спросил он.

— Окажи мне услугу, — робко произнес юноша.

— Какую еще?

— Помоги мне съесть это. Мне много.

Слезы затмили гордые глаза Клода Гё. Он взял нож, разделил порцию молодого человека на две равные части, вернул ему одну из них и принялся за еду.

— Спасибо, — сказал юноша. — Если хочешь, будем всегда делать так.

— Как тебя зовут? — спросил Клод.

— Альбен.

— Ты как сюда попал? За что?

— За кражу.

— Я тоже, — сказал Клод.

С той поры они и в самом деле стали каждый день делить пополам еду Альбена. Клоду Гё было тридцать шесть лет, но --">