Чарльз Диккенс - Горацио Спаркинс

Ч. ДИККЕНСЪ Гораціо Спаркинсъ

— Послушай, душа моя, въ послѣднемъ собраніи въ клубѣ я замѣтила, что онъ очень внимателенъ къ Терезѣ, говорила мистриссъ Малдертонъ, обращаясь къ своему супругу, который, послѣ дневныхъ трудовъ своихъ въ Сити, сидѣлъ со стаканомъ портвейна передъ каминомъ, положивъ ноги на рѣшотку и прикрывъ голову шолковымь носовымъ платкомъ: — даже очень былъ внимателенъ, и я опять-таки скажу, что къ нему нужно быть какъ можно снисходительнѣе. Его непремѣнно должно пригласить сюда къ обѣду.

— Кого же это? спросилъ мистеръ Малдертонъ.

— Помилуй, другъ мой, неужели ты не знаешь, про кого я говорю? про молодого человѣка, съ черными бакенбардами и въ бѣломъ галстухѣ, который только что вступилъ въ наше собраніе, и о которомъ теперь говорятъ всѣ дѣвицы. Ну, вотъ такой еще молодой…. Ахъ, Боже мой, какъ бишь его зовутъ? — Маріанна, какъ его зовутъ? продолжала мистриссъ Малдертонъ, обращаясь къ младшей дочери, которая вязала кошелекъ и старалась казаться сантиментальною.

— Мистеръ Гораціо Спаркинсъ, отвѣчала миссъ Маріанна, съ глубокимъ вздохомъ.

— Ахъ, да! теперь я помню: дѣйствительно, Гораціо Спаркинсъ, сказала мистриссъ Малдертонъ. — Признаюсь, я еще ни разу не встрѣчала такого молодого джентльмена. Въ прекрасномъ своемъ фракѣ онъ похожъ былъ на…. на….

— На принца Леопольда, ма! столько благородства, столько чувства! подсказала миссъ Маріанна, голосомъ, въ которомъ выражалось изступленное восхищеніе.

— Вспомни, мой другъ, сказала мистриссъ Малдертонъ: — вѣдь Терезѣ теперь двадцать-восемь лѣтъ, — а это весьма важное обстоятельство; согласись, что нужно же наконецъ принимать какія нибудь мѣры.

Миссъ Тереза Малдертонъ была небольшая, довольно полная, съ розовыми щочками дѣвица; она имѣла добрый нравъ, но, несмотря на то, судьба обходила ее, хотя надобно отдать ей справедливость, несчастіе происходило не отъ недостатка постоянства съ ея стороны. Тщотно старалась она кокетничать десять лѣтъ сряду; тщетно мистеръ и мистриссъ Малдертонъ старались поддерживать обширное знакомство между молодыми, выгодными холостяками Камбервелла и даже Вандсворта: счастіе, какъ будто въ насмѣшку, убѣгало отъ прекрасной миссъ Малдертонъ.

— Я вполнѣ увѣрена, что ты полюбишь его, продолжала мистриссъ Малдертонъ. — Онъ такой милый, любезный, благородный человѣкъ!

— И какой умница! сказала миссъ Маріанна.

— И какъ говоритъ очаровательно! прибавила миссъ Тереза.

— Онъ очень уважаетъ тебя, мой другъ, сказала мистриссъ Малдертонъ своему супругу, самымъ откровеннымъ тономъ.

Мистеръ Малдертонъ прокашлялся и посмотрѣлъ на огонь.

— И мнѣ кажется, что ему очень пріятно находиться въ обществѣ папа, сказала миссъ Маріанна.

— Безъ сомнѣнія, отозвалась миссъ Тереза.

— Онъ самъ откровенно признался мнѣ въ этомъ, замѣтила мистриссъ Малдертонъ.

— Ну, хорошо, хорошо, возразилъ мистеръ Малдертонъ, съ самодовольнымъ видомъ: — если увижу его завтра въ собраніи, то, можетъ быть, и приглашу къ себѣ. Вѣроятно, онъ знаетъ, что мы живемъ въ Дубовой Хижинѣ, въ Камбервеллѣ?

— Конечно, знаетъ! знаетъ такъ же, что ты держишь экипажъ.

— Посмотримъ, сказалъ мистеръ Малдертонъ, собираясь заснуть: — посмотримъ.

Мистеръ Малдертонъ былъ человѣкъ, котораго всѣ понятія ограничивались газетою «Ллойдъ», Биржей, Индѣйской Компаніей и Банкомъ. Нѣсколько удачныхъ спекуляцій возвысили его изъ неизвѣстности и бѣдности. Вмѣстѣ съ увеличеніемъ средствъ къ существованію понятія о самомъ себѣ и о своемъ семействѣ принимали въ его умѣ весьма обширные размѣры, какъ и всегда кто бываетъ при подобныхъ случаяхъ. Въ подражаніе высшему кругу общества, они предавались требованіямъ моды, вкуса и другихъ дурачествъ и обнаруживали приличный ужасъ ко всему, что только имѣло хотя бы приблизительное сходство съ низкимъ. Онъ былъ гостепріименъ изъ тщеславія, непросвѣщенъ отъ невѣжества и глупъ отъ высокомѣрія. Эгоизмъ и желаніе выказать себя заставляли его держать превосходный столъ; а превосходный столъ привлекалъ къ нему множество гостей. За столомъ у себя онъ любилъ видѣть умныхъ людей, или людей, которыхъ онѣ считалъ за умныхъ, но не терпѣлъ такъ называемыхъ «острыхъ малыхъ». Вѣроятно, онъ питалъ къ острякамъ непріязненное чувство въ угоду двумъ своимъ сыновьямъ, который въ этомъ отношеніи не приводили въ затрудненіе своего почтеннаго родителя. Семейство его --">