Владимир Григорьевич Бенедиктов - Стихотворения 1838–1850 гг.

одной руки – громадной стройной

Подъемлясь, Генуя спокойно

Глядит на зеркальный раздол;

С другой – в водах своих играя,

Лежит Венеция златая

И машет веслами гондол.

Страна любви! Сребристой пены

Живой каймой обведена

Поет, и голосом сирены

Чарует внемлющих она.

Красавица! – Вот волны Бренты:

У ней на персях дан им бег;

По этим персям вьются ленты

Игриво сыплющихся рек.

Волшебный стан! – Змееобразным

Он Тибра поясом обвит,

И вечный Рим замком алмазным

На этом поясе горит;

А здесь – все юный и прекрасный,

Лежит в одежде древних стен

Неаполь, как любовник страстный,

У царственных ее колен;

С ним и соперник здесь опасный,

Везувий, пышит и бурлит,

Иль, кроя умысел ужасный,

Коварно тухнет и молчит.

А тут – к ногам богини чудной

Повержен остров изумрудной,

И, щедрых нив дарами полн,

Он жертвенным простерся храмом

С возженным Этны фимиамом

Над зыбью средиземных волн.

Заветный край! Тобою дышит

Сын вдохновенного труда,

И сердце зов приветный слышит —

Небесный зов: туда! туда!

(обратно)

Грехопадение

В красоте, от праха взятой,

Вдохновенным сном объятой,

У разбега райских рек

Почивал наш прародитель —

Стран эдемских юный житель —

Мира новый человек.

Спит; – а творческого дела

Совершается добро:

Вынимается из тела

К сердцу близкое ребро;

Пышет пламень в нем священной,

И звучит небесный клир,

И на свет из кости бренной

Рвется к жизни новый мир, —

И прекрасного созданья

Образ царственный возник:

Полный райского сиянья

Дышит негой женский лик,

И власы текут и блещут,

Ясны очи взоры мещут,

Речью движутся уста,

Перси жизнию трепещут,

В целом свет и красота.

Пробудись, супруг блаженный,

И прими сей дар небес,

Светлый, чистый, совершенный,

Сей венец земных чудес!

По предвечному уставу

Рай удвоен для тебя:

Встань! и черпай божью славу

Из двойного бытия!

Величай творца хвалою!

Встань! Она перед тобою,

Чудной прелестью полна,

Новосозданная дева,

От губительного древа

Невкусившая жена!

И он восстал – и зрит, и внемлет…

И полн святого торжества

Супругу юную приемлет

Из щедрой длани божества,

И средь небесных обаяний,

Вполне блаженна и чиста,

В цветах – в морях благоуханий

Ликует райская чета;

И все, что с нею населяет

Эдема чудную страну,

С улыбкой радостной взирает

На светозарную жену;

Звучит ей гимн семьи пернатой;

К ней, чужд кровавых, хищных игр,

Подходит с маской зверь косматой —

Покорный волк и кроткий тигр,

И, первенствуя в их собранье,

Спокойный, величавый лев,

Взглянув на новое созданье,

Приветственный подъемлет рев,

И, видя образ пред собою

С венцом бессмертья на челе,

Смиренно никнет головою

И стелет гриву по земле.

А там украдкою на Еву

Глядит коварная змея

И жмется к роковому древу,

В изгибах радость затая;

Любуясь женскими красами,

Тихонько вьется и скользит,

Сверкая узкими глазами

И острым жалом шевелит.

Речь змеи кольцеобразной

Ева внемлет. – Прельщена

Сладким яблоком соблазна,

Пала слабая жена.

И виновник мирозданья,

Грянув гневом с высоты,

Возложил венец страданья

На царицу красоты,

Чтоб она на грех паденья,

За вкушенный ею плод,

Все красы и все мученья

Предала в позднейший род;

И караются потомки:

Дверь небесного шара

Заперта для вас, обломки

От адамова ребра!

И за страшный плод познанья —

С горькой участью изгнанья

Долю скорби и трудов

Бог изрек в громовых звуках

Для рожденных в тяжких муках

Ваших горестных сынов.

Взмах руки своей заносит

Смерть над наших дней

И серпом нещадным косит

Злак невызревших полей.

Мерным ходом век за веком

С грузом горя и забот

Над страдальцем – человеком

В бездну вечности идет:

На земле ряды уступов

Прах усопших намостил;

Стал весь мир громадой трупов;

Людям тесно от могил.

Но с здесь – в краю изгнанья —

Не покинул смертных бог:

Сердцу светоч упованья

В мраке скорби он возжет,

И на поприще суровом,

Где кипит и рыщет зло,

Он святит венком терновым

Падшей женщины чело;

Казнью гнев свой обнаружа

И смягчая правый суд,

Светлый ум и мышцы мужа

Укрепляет он на труд,

И любовью

--">