Редьярд Джозеф Киплинг - Корабль, который стал кораблем

если ты будешь то и дело слетать и проскальзывать?

— Я не проскальзываю, — натужно вращаясь на валу, отозвался винт. — Если бы я слетел, ты был бы уже грудой лома. Просто из-под меня ушло море и я работал вхолостую, вот и все.

— И все? — возмутился главный упорный подшипник, который принимает напор винта. Ведь если бы винт ничем не сдерживался, он вполз бы прямо в машинное отделение. Отдача от сдерживаемого напора винта движет корабль вперед. — Я работаю глубоко внизу, мой труд никому не заметен, но я требую справедливости, да-да, справедливости. Твое дело тянуть ровно и непрерывно вращаться, а не просвистывать, как детский волчок. У меня гребни перегреваются.

Главный упорный подшипник держит вал шестью упорными гребнями, они обиты медью и, разумеется, ему делается худо при перегреве. Следом за ним зашептали опоры, несущие пятидесятифутовый вал:

— Справедливость, нам тоже нужна справедливость.

— Я не могу дать больше того, что у меня есть, — ответил винт. — Держись! Вот опять!

«Димбула» снова зарылась носом в волну, винт вынырнул и двигатели яростно застучали вхолостую.

— Это никуда не годится, — запротестовал цилиндр высокого давления. — Мистер Бьюкенен говорит, что я — самое совершенное создание человеческого гения! — он потащил поршень вверх и захлебнулся, потому что пар был смешан с грязной водой. — На помощь! Мастер! Слесарь! Кочегар! Задыхаюсь! На помощь! — Он выдохнул. — За всю историю мореплавания не погибала еще так бесславно ничья цветущая юность! Если я выйду из строя, кто поведет корабль?

— Спокойнее, спокойнее, — прошептал Пар, не раз уже работавший в море. Досуг свой он проводил на берегу: в облаке, водостоке, в цветочном горшке или грозовой туче — всюду, где нужна вода. — Ничего страшного не произошло, так учат всех новичков, натаскивают, как говорится. Так будет всю ночь, то хуже, то легче. Все это не особенно приятно, но при такой погоде трудно ждать лучшего.

— Какое мне дело до погоды? Мне для работы нужен сухой, чистый пар. К чертям погоду! — взревел цилиндр.

— Погода определяет чертовски многое. Я часто работал здесь, на севере Атлантики, и можете мне поверить — к утру волнение усилится.

— А что, сейчас мертвый штиль? — откликнулись сверхпрочные шпангоуты машинного отделения. — Кому нужны бессмысленные броски вверх и вниз? А скручивающие изгибы, которые портят нам крепеж? Потом, мы очень обеспокоены рывками в направлении вест-норд-вест, которые следуют сразу за этими изгибами. Между прочим, мы обошлись недешево. Владелец наверняка осудит такое легкомысленное обращение с нами.

— Боюсь, что здесь владелец бессилен, — ответил Пар и стал протискиваться в конденсатор. — Пока ветер не стихнет, вы можете надеяться только на себя.

— Ветер — это еще ничего, — басовито заговорил кто-то внизу. — Беда в том, что груз подвергается опасности. Я, килевой обшивочный пояс, знаю, что говорю. Я вдвое прочнее и толще всех остальных листов и переборок.

Килевой пояс проходит вдоль днища. На «Димбуле» его толщина составляла три четверти дюйма ковкой стали.

— Море, — урчал он, — давит на меня снизу сильнее, чем я рассчитывал, а груз давит на меня наоборот, сверху вниз, и я зажат между ними и не понимаю, что делать.

— Не знаешь, что делать — держись, — рявкнул Пар, проделывая дорогу к котлам.

— Да, но здесь внизу холодно, темно, тесно. Откуда мне знать, несут ли свою вахту другие? Фальшборт, например. Я слышал, будто его толщина — всего пять шестнадцатых. Это же абсурд!

— Ты прав, — ответил утолщенный шпангоут, стоящий вблизи грузового люка. Он был больше и толще прочих, и, словно арка, шел поперек корабля под палубой, заменяя бимсы: в этом месте они мешали бы перемещать грузы. — Я работаю без чьей бы то ни было поддержки, и, если я правильно понимаю, корабль без меня обречен. На мне лежит колоссальная ответственность, потому что стоимость груза превышает сто пятьдесят тысяч фунтов. Над этим стоит задуматься, не так ли?

— И судьба каждого фунта зависит целиком от меня. — Это подал голос кингстон, расположенный над килевым поясом и обращенный прямо к морской воде. — Я с гордостью сознаю, что сделан в Принс-Хайде и снабжен фирменным уплотнением из лучшего бразильского каучука. Я, не в укор другим будь сказано, защищен пятью патентами — пять совершенно раздельных и независимых патентов, составленных опытнейшими заявителями. Так вот, сейчас --">