Валентин Фёдорович Рыбин - Разбег

самолет, старик в шляпе сел напротив. Рядом с ним примостился, опустив к ногам картонный ящик, мужчина помоложе, в зеленой солдатской панаме и в гимнастерке со следами от погон. «Наверное, видел его на фронте», — подумал Ратх о старике и стал смотреть в иллюминатор. Самолет тем временем опробовал моторы, вырулил, разбежался и взлетел. В иллюминаторе взору Ратха открылась широкая панорама красных гор, берега моря и города, лежащего в котловине: круглые нефтерезервуары, заводские крекинги, кварталы домов. В заливе у причалов стояли суда, и на синей морской глади между портом и Кизыл-Су виднелся пароход. Может быть, это даже был «Ленкорань», на котором Ратх со своим полком когда-то переправлялся на кавказский берег. Мысленно Ратх повторил свой путь от Баку до Болгарии, пробираясь памятью сквозь горящие города и села, через реки по понтонным мостам, через железнодорожные станции к роковому взрыву. Память заставляла его помнить о пройденном и пережитом, но слишком тяжело было вспоминать об ощущении небытия после взрыва, об ампутации, о скальпелях и белых халатах.

Ратх думал и размышлял, глядя, в иллюминатор, за которым под зеленым крылом уже давно тянулась серая Каракумская пустыня. Еще час и будет посадка в Ашхабаде. Пассажиры уже суетились, приводя себя в порядок, оживленно разговаривали. Ратх тоже решил, что пора положить в чемодан книгу, которую он вынул, чтобы почитать, еще в Минводах, но так и не раскрыл. Он снял с полки чемоданчик, открыл крышку и, укладывая книгу, вновь, в какой уже раз встретился взглядом со стариком в широкополой шляпе, — сейчас он держал шляпу на коленях и сверлил острыми серыми глазами Ратха.

— А знаете, товарищ… По-моему, мы с вами знакомы, — сказал старик с лукавой улыбкой. — Мы однажды встречались с вами в Багире. Я и мой помощник Иван Иргизов были в сельпо — и там виделись с вами. Если помните, даже познакомились. Я — археолог Мар.

Ратха захлестнуло, горячей удушливой волной и лицо его исказилось вдемонической улыбке. Мар, как и следовало ожидать, не понял этой улыбки.

— Простите, может быть я обознался? Слишком уж вы недоверчиво отнеслись…

— Не-ет, — с трудом выговорил Ратх. — Все правильно… Но у ме-е-ня кон-нту-зия.

— Простите, пожалуйста, — сказал Мар. — Я не стану вас утомлять расспросами… Вы, конечно, все знаете об Иргизове. Я иногда навещаю его сына, захожу к Лилии Шнайдер.

— Не зыа-е-ете, муж ее верну-ул-ся?

— Да, вернулся. Прекрасный человек, он очень добр к сыну нашего общего друга, А вы, вероятно, из госпиталя?

— Да, из Пяти-ггорска.

Самолет пошел на посадку, и пассажиры, взявшись за ременные ручки, сосредоточенно замолчали. Но даже эта напряженная минута, когда необходимо было собраться и ждать, пока машина коснется взлетно-посадочной полосы колесами, не смогла вновь привести в равновесие Ратха.

Выйдя с помощью археолога из самолета, он шел, опираясь левой рукой на костыль, в правой нес чемодан и беспрестанно улыбался. Он знал, что его встречают жена, сын с невесткой и внук Ратмир — о своем вылете он сообщил им телеграммой. Вскоре он увидел их: они стояли за изгородью в толпе встречающих и махали руками.

Ратх с жесточайшим остервенением на свою беспомощность думал: не испугать бы страшной гримасой внука. Он шел медленно, собирая в комок всю волю, чтобы успокоиться и принять нормальный вид, но вздрагивал и улыбался, и ничего не мог с собой поделать.

Примечания

1

[1] Мелек — огород.

(обратно)
--">