Роберт Грейвс - Крик

было черное лицо и одет он был в синий мундир, совсем как на портрете капитана Кука. Ну и потому, что все это происходило в дюнах.

Он сказал, целуя ее в шею:

— Мы не только живем вместе, и спим, и болтаем, но, похоже, мы даже сны видим вместе.

И они оба рассмеялись.

А потом Ричард встал и подал ей завтрак в постель.

Примерно в половине одиннадцатого Рэчел сказала:

— А теперь ступай прогуляйся, дружок, и принеси мне что-нибудь на память. Возвращайся домой к часу, будем обедать.

Майское утро выдалось жаркое, и Ричард пошел лесом и вышел на приморскую дорогу в полумиле от Лэмптона.

[— Вы хорошо знаете Дэмптон? — спросил меня Кроссли.

— Нет, — сказал я. — Просто приехал сюда на каникулы и остановился погостить у друзей.]

Ричард прошел ярдов сто по дороге, затем повернул и направился к дюнам; он думал о Рэчел, и наблюдал за полетом голубых мотыльков, и смотрел на цветущий вереск и чабрец, и снова возвращался мыслями к Рэчел и думал о том, как это удивительно, что они так необыкновенно близки друг другу. Он сорвал цветок, поднес его к губам и, вдыхая его аромат, думал: «Что станется со мной, если она умрет?» Он отломил кусок сланца от невысокой каменной ограды и запустил его прыгать по поверхности пруда, думая при этом: «Ах, я слишком неотесанный парень; как это случилось, что она стала моей женой?» И он продолжал идти к дюнам, но потом снова свернул в сторону — быть может, отчасти из страха повстречаться с этим человеком, которого они оба видели во сне, — и в конце концов кружным путем приблизился к старой церкви на окраине Лэмптона у самого подножия горы.

Утренняя служба уже окончилась, и, как повелось, все прогуливались парами и небольшими группами по газону за церковью возле кромлехов. Эсквайр громко разглагольствовал о короле Карле Мученике.

— Великий был человек, великий человек, но его предали те, кого он любил.

Доктор спорил с ректором об органной музыке. Детишки играли в мяч.

— Бросай его сюда, Элси. Нет, мне, Элси! Элси, Элси!

Ректор приблизился и отобрал у них мяч, заявив, что сегодня воскресенье и им следовало бы об этом помнить. Когда ректор отошел, дети состроили гримасы ему вслед.

Тут к Ричарду подошел какой-то незнакомый человек и попросил разрешения присесть рядом; они разговорились. Незнакомец был у обедни, и ему хотелось поговорить о прочитанной пастором проповеди на тему о бессмертии души. Это была последняя, заключительная из пасхальных проповедей. Незнакомец сказал, что он не может согласиться с основной предпосылкой проповедника о том, что тело человека — постоянное обиталище его души. Из чего это следует? Какое дело душе до повседневных, обыденных действий тела? Ведь душа — это не мозг, не легкие, не желудок, не сердце, не разум, не воображение. Так разве не ясно, что это нечто такое, что существует само по себе? В самом деле, не проще ли предположить, что обиталище души где-то вне тела, а не в нем самом? У нас нет достаточных оснований утверждать ни то, ни другое, но ему хотелось бы сказать так: рождение и смерть — столь загадочные таинства, что сущность жизненного процесса, вероятно, не может быть ограничена рамками тела, которое является лишь видимым проявлением жизни.

— Мы не можем, — сказал он, — с точностью установить ни момент рождения, ни момент смерти. Я бывал в Японии, и там, например, возраст человека исчисляется за год до его рождения, а в последнее время в Италии умерший… Но давайте прогуляемся по дюнам, и я изложу вам, к какому заключению это меня привело. Мне как-то легче говорить, прогуливаясь.

При этих словах Ричарда охватил страх, особенно когда он увидел, что незнакомец отирает лоб черным шелковым платком. Ричард пробормотал что-то невнятное, но в эту минуту ребятишки, которые подкрались к ним, прячась за кромлехом, внезапно дружно, как по сигналу, заорали у них над ухом и принялись хохотать. Незнакомец от неожиданности рассвирепел: казалось, он сейчас разразится проклятиями, его рот широко раскрылся, обнажив не только зубы, но даже десны. Трое ребятишек с визгом бросились прочь. Но одна девчушка, которую они называли Элси, с перепугу упала и расплакалась. Находившийся поблизости доктор поспешил к ней, чтобы ее утешить. И тут все услышали, как девочка сказала:

— У

--">