Кнут Гамсун - Рабы любви (1898, пер. Н. Крымовой)

смеялись над ним.

— Я негодяй, я мерзавец, — сказал он. — Я взял у вас деньги и не могу их вернуть. За пятьдесят марок я дал бы отрубить свою правую руку.

Мне становилось страшно от этих слов, и я ломала себе голову, как бы мне раздобыть ему денег, но мне негде было их взять.

Немного погодя он снова заговорил со мной:

— А если вы спросите, что случилось, то извольте: жёлтая дама уехала со своим цирком. И я её забыл. Даже не вспоминаю о ней.

— И всё-таки сегодня ты ей снова написал, — сказал один из его друзей.

— В последний раз, — ответил Владимир.

Я купила розу у цветочницы и хотела воткнуть её в петлицу его пиджака. Но я почувствовала его дыхание на своей руке и долго никак не могла найти петлицу.

— Спасибо, — сказал он.

Я попросила в кассе те несколько марок, которые мне ещё причитались, и отдала их ему. Но это была такая малость.

— Спасибо, — снова сказал он.

Я была счастлива весь вечер, пока Владимир не сказал:

— На эти марки я уеду. Я вернусь через неделю, и вы получите тогда свои деньги.

Заметив моё движение, он вдруг добавил.

— Я люблю вас! — И взял мою руку.

Я совсем растерялась оттого, что он уезжает и не говорит даже, куда, хотя я его и спросила. Кафе, люстры, многочисленные посетители — всё поплыло передо мной, я не выдержала и схватила его за руки.

— Я вернусь к вам через неделю, — сказал он и резко поднялся.

Я слышала, как управляющий сказал:

— Вам придётся искать другое место.

«Ну что ж, — подумала я. — Какая разница! Через неделю Владимир вернётся ко мне!» Я хотела поблагодарить его за это, обернулась, но он уже ушёл.

VII

Через неделю, вернувшись вечером домой, я нашла от него письмо. Он был в таком отчаянии, писал, что поехал за жёлтой дамой, что никогда не сможет вернуть мне деньги, что впал в нищету. Снова бранил себя, называл низким человеком, а внизу приписал: «Я раб жёлтой дамы».

Я плакала круглые сутки. Ничего не могла с собой поделать. Через неделю меня уволили, и я начала искать новое место. День-деньской я обивала пороги других кафе и гостиниц, звонила и частным лицам, предлагая свои услуги. Всё напрасно.

Поздно вечером я покупала за полцены газеты и, придя домой, старательно читала все объявления. Я думала: может быть, я всё же найду что-нибудь и спасу нас обоих, и Владимира и себя…

Вчера вечером я наткнулась в газете на его имя и прочитала то, что было о нём написано. Я сразу же вышла из дому, ходила по улицам, домой вернулась утром. Быть может, я где-то спала, а быть может, сидела на лестнице, не в силах сдвинуться с места. Не помню.

Сегодня я снова это прочитала. Но впервые я это прочитала вчера вечером. Я заломила руки и опустилась на стул. А потом почему-то села на пол, прислонившись к стулу. Била по полу руками и думала. А может быть, и не думала. В голове было совсем пусто, и я ничего не помню. Потом я, должно быть, встала и вышла. На углу, это я помню, я дала монету старой нищенке и сказала:

— Это от господина в сером, вы его знаете. — Вы что, его невеста? — спросила она.

Я ответила:

— Нет, я его вдова…

До утра я бродила по улицам. А сейчас снова прочла это. Его звали Владимир Т***.

--">