Стефани Морган Майер - Ослепленная правдой

как  вас благодарить, а водитель ответил: Да ну, какие пустяки, сегодня вы, завтра я, и кто может  знать, что его ждет. Вы правы, правы, мог ли я подумать, когда выходил утром из дому, что со  мной стрясется такая беда. И, удивленный тем, что машина не движется, спросил: А почему мы  стоим? Красный, был ответ. А-а, протянул слепец и заплакал еще горше. Отныне и впредь он  лишился способности следить за переключениями светофора.

Как и сказал слепец, дом его был неподалеку. Но вереница машин вдоль тротуара  вытянулась плотно, не приткнешься, так что пришлось свернуть в переулок, поискать место  там. Нашли и поставили совсем впритирку к стене, левым боком, чтобы слепцу не надо было в  тоске и ужасе перебираться с одного кресла на другое, причем рычаг переключения скоростей и  рулевое колесо будут ему в этом всячески препятствовать. Но зато он должен выйти первым. И  вот он вышел и в растерянности замер посреди улицы, чувствуя, как земля уходит из-под ног, и  силясь сдержать рвущееся из горла отчаянье. Взмахнул руками, будто и в самом деле решил  пуститься в плавание по этому молочному морю, о котором недавно говорил, и открыл уже  было рот, чтобы позвать на помощь, но в этот самый миг его чуть тронули за локоть:  Успокойтесь, я здесь. Они двигались очень медленно, слепец, боясь упасть, волочил ноги,  шаркал подошвами, почти не отрывая их от мостовой, но оттого спотыкался на самой  незначительной выбоине. Потерпите немножко, мы уже почти пришли, сказал провожатый и,  сделав еще несколько шагов, осведомился: А дома-то есть кому за вами приглядеть, слепец же  ответил: Не знаю, жена, наверно, еще не вернулась с работы, это я сегодня освободился  пораньше, и надо же такому случиться. Помяните мое слово, скоро пройдет, я никогда не  слышал прежде, чтоб человек слеп так вот, вдруг. А я еще гордился, что в моем возрасте не  нуждаюсь в очках. Тем более. Они уже добрались до дверей, и две женщины с любопытством  наблюдали за тем, как их соседа ведут под руку, но ни одной не пришло в голову спросить:  Что-нибудь в глаз попало, и спрошенному не пришлось отвечать: Да не в глаз, а сам я попал в  молочное море. Уже в подъезде слепец сказал: Большое вам спасибо и простите за  беспокойство, дальше уж я сам как-нибудь. Нет-нет, я поднимусь с вами, удостоверюсь, что все  в порядке. Втиснулись кое-как в тесную кабину лифта. Какой этаж. Третий, представить себе не  можете, как я вам признателен. Совершенно не за что, сегодня вы. А завтра я. Лифт  остановился, они вышли на площадку. Помочь вам отпереть дверь. Спасибо, думаю, с этим я  справлюсь. И, вытащив из кармана связку ключей, принялся ощупывать одну за другой бородки  у каждого, потом сказал: Вот этот, кажется, и, левой рукой, кончиками пальцев нашарив  замочную скважину, правой вставил ключ. Не тот. Давайте я. Дверь отворилась с третьей  попытки. Э-эй, ты дома, позвал слепец. Никто не отозвался, и, пробормотав: Так я и думал, еще  не пришла, вытянул руки и ощупью двинулся по коридору, потом осторожно обернулся,  повернул голову туда, где, по его расчетам, должен был находиться провожатый, сказал: Не  знаю, как вас и благодарить. Вам не за что меня благодарить, я просто выполнил свой долг,  ответствовал добрый самарянин и добавил: Может быть, помочь вам устроиться поудобней,  посидеть с вами, пока жена ваша не придет. Но столь рьяная забота внезапно показалась  хозяину подозрительной, и не оставлять же, в самом деле, у себя дома совершенно  постороннего человека, который, может быть, в этот самый миг размышляет, как бы половчей  обратать беззащитного слепца, связать его, заткнуть ему рот да и обчистить квартиру. Нет-нет,  пожалуйста, не беспокойтесь, все хорошо, и, медленно закрывая дверь, повторил: Не нужно, не  нужно.

И перевел дух, когда лифт с гудением пошел вниз. Совершенно безотчетно, не помня, в  каком состоянии находится, откинул крышечку, приник к дверному глазку. Показалось, что  взгляд уперся в глухую белую стену по ту сторону двери. Он чувствовал, как прикасается к  орбите металлический ободок и щекочет ресницы маленький окуляр, но не видел ни того ни  другого - все закрывала непроницаемая белизна. Он знал, что находится у себя дома, узнавал  этот дом по запаху, по воздуху, по тишине, различал мебель и прочие предметы, когда легко,  едва касаясь, проводил по ним пальцами, но в то же время чудилось, будто все это  растворяется, переходит во что-то вроде нового измерения, где нет направлений и  соотношений, севера и --">