Фридрих Вильгельм Ницше - Полное собрание сочинений в 13 томах. Том 2

событием для ума,
которому суждено некогда достичь полной зрелости и сла­
дости в типе «свободного ума», станет великое развязывание,
и что дотоле он тем более был умом связанным и казался
навсегда прикованным к своему углу и столбу. Что вяжет
всего сильней? Какие путы порвать почти невозможно? Для
людей высокой и отборной души это будут обязанности глубокое почтение, свойственное юности, податливая ро­
бость перед всеми объектами традиционного преклонения,
перед всем достопочтенным, благодарность за почву, из
которой они выросли, за руку, которая их вела, за святили­
ще, в котором они научились боготворить, - и сильнее все­
го их будут вязать, прочнее всего обязывать сами моменты
их экстаза. У связанных на такой лад великое отвязывание
приходит внезапно, подобно сотрясению почвы: юная душа
бывает потрясена, оторвана, вырвана с корнем, - и сама не
знает, что с нею происходит. Какой-то порыв, какой-то на­
тиск овладевают ею с неодолимою силой приказа; в ней проI мрачного настроения (лат.).

14

Человеческое, слишком человеческое. Том первый

буждается воля и желание уйти прочь, куда-нибудь и любою
ценой; все ее чувства воспламеняются и полыхают в силь­
нейшей опасной жажде познания какого-то неизведанного
мира. «Лучше умереть, чем жить здесь» - так звучит повели­
тельный соблазн внутреннего голоса: а ведь это «здесь»,
это «дома» - все, что она до сих пор любила! Внезапный
ужас и подозрение относительно всего, что она любила,
молния презрения ко всему, что звала своим «долгом», мя­
тежное, своенравное, вулканически сотрясающее стрем­
ление к странствию, к чужбине, к отчуждению, охлажде­
нию, отрезвлению, оледенению, ненависть к любви, воз­
можно, святотатственный замах и взгляд назад, туда, где
она дотоле благоговела и любила, возможно, жар стыда за
то, что она совсем недавно делала, и в то же время ликова­
ние оттого, что она это делала, пьяное, глубокое, ликующее
содрогание, в котором обнаруживает себя победа, - победа?
над чем? над кем? - странная, полная вопросов, сомнитель­
ная победа, но все-таки первая победа: такими вот бедстви­
ями и болями полна история великого отвязывания. В то
же время оно - болезнь, способная разрушить человека,
этот первый прорыв силы и воли к самоопределению, уста­
новлению ценности самого себя, эта воля к свободной воле;
и сколько же болезненного выносят наружу необузданные
эксперименты и странности, в которых освобожденный,
отвязанный пытается теперь доказать себе свою власть над
вещами! Он бродит в ярости, полный неудовлетворенного
вожделения; то, что он добывает, должно поплатиться за
опасное напряжение его гордости; он разрывает в клочья
то, что его привлекает к себе. Со злобным смехом он пере­
ворачивает вверх дном то, что находит прикрытым, защи­
щенным какой-то стыдливостью: он хочет посмотреть, как
эти вещи выглядят, если перевернуть их вверх дном. И ког­
да он, возможно, дарит свою благосклонность тому, что до­
толе пользовалось плохой репутацией, когда он с любопыт­
ством и исследовательским пылом подкрадывается к само­
му запретному, - то это проявляет себя его отвязанная воля
и тяга к отвязанной воле. А на заднем плане его зуда и блуж­
даний - ибо идет он беспокойно и бесцельно, словно по
пустыне, - стоит вопросительный знак все более опасного
любопытства. «А нельзя ли опрокинуть вверх дном ясяцен-

Предисловие

!5

ности? И тогда, может быть, добро обернется злом? А Бог
станет всего лишь изобретением и ухищрением дьявола?
Может быть, все в конце концов лживо? И если мы обма­
нуты, то не обманщики ли мы сами именно поэтому? Не
обязаны ли мы быть и обманщиками?» - такие мысли вра­
щаются в нем и совращают его, заводя все дальше прочь,
все дальше в сторону. Одиночество окружает его и обвива­
ет кольцами - оно все опаснее, оно все больше душит, стес­
няет сердце, эта ужасная богиня и mater saeva cupidinum1; но
кто нынче знает, что это такое - одиночество}...

4
От этого болезненного уединения, от пустыни таких лет
искушения лежит еще далекий путь до той чудовищной,
бьющей через край уверенности в себе и того здоровья,
которому потребна и сама болезнь - как средство и рыбо­
ловный крючок познания, - до той зрелой свободы ума, ко­
торая в той же мере означает самообуздание, дисциплину
сердца и разрешает выбирать множество даже --">