Шарлотта Перкинс Гилман - Желтые обои, Женландия и другие истории

Поэтому мы поселились в детской наверху.

Наша просторная комната занимает почти весь этаж, и окна ее выходят на все стороны, она полна воздуха и солнечного света. Похоже, сначала здесь была детская, а потом игровая комната и гимнастический зал: окна забрали решетками для безопасности, а в стены вмонтировали кольца и крепления для снарядов.

Обои выглядят так, словно здесь обитали мальчишки из частной школы. Вокруг изголовья моей кровати, там, куда я едва дотягиваюсь, они содраны большими кусками. Тот же разгром царит на огромной противоположной стене. Более жуткой отделки я в жизни не видела.

Узор на обоях — разлапистый, цветастый и вычурный, воплощающий все художественные огрехи.

Достаточно тусклый, чтобы запутать бегущий по нему взгляд, он достаточно четкий, чтобы постоянно раздражать зрение и побуждать вглядываться в него. Но если некоторое время всматриваться с близкого расстояния в неуклюжие ломаные извивы, они внезапно совершали самоубийство: разбегались в стороны под пугающими взор углами и распадались на совершенно несовместимые отрезки.

Цвет у обоев отталкивающий, почти отвратительный: выгоревший грязно-желтый, причудливо выцветший под лучами солнца.

В некоторых местах они приобрели блеклый коричневато-оранжевый оттенок, в других — неуловимый зеленовато-желтый окрас.

Неудивительно, что детям не нравились эти обои! Я бы сама их возненавидела, если бы мне пришлось долго жить в этой комнате.

Так, идет Джон, и надо все быстро убрать — он терпеть не может, когда я пишу.

Мы здесь две недели, и теперь мне хочется писать не так сильно, как в первые дни.

Сейчас я сижу у окна в этой жуткой детской, и только легкий упадок сил мешает мне излагать мысли на бумаге, сколько захочется.

Джон отсутствует целыми днями, а иногда даже вечерами, если ему попадаются трудные случаи.

Я рада, что моя болезнь не серьезна!

Однако это нервное расстройство жутко подавляет.

Джон понятия не имеет, как я на самом деле страдаю. Он знает, что для мучений нет причин, и это его устраивает.

Конечно, это всего лишь нервы. Тревога давит на меня, мешает выполнять обязанности по дому.

Мне хотелось во всем помогать Джону, обеспечивать ему настоящий отдых и уют, но я стала для него обузой!

Никто не поверит, каких усилий сто́ит делать то немногое, что я могу — одеваться, принимать гостей и распоряжаться по хозяйству.

Как же повезло, что Мэри заботится о ребенке. Таком дивном ребенке!

И все же я не могу быть рядом с ним, оттого и нервничаю.

Похоже, Джон никогда в жизни не волновался. Он так смеется, когда я говорю ему про обои!

Сначала он хотел переклеить обои в комнате, но потом сказал, что я позволяю им довлеть над собой, а для больного с нервным расстройством нет ничего хуже, чем поддаваться подобным фантазиям.

Джон добавил, что после смены обоев придет черед тяжелой рамы кровати, затем решеток на окнах, потом калитки в самом низу лестницы, и так далее.

— Знаешь, этот дом благотворно на тебя влияет, — заявил он, — но право же, дорогая, не стоит тут заново все обустраивать ради найма на три месяца.

— Тогда давай переберемся вниз, — предложила я. — Там такие милые комнаты.

После этих слов он обнял меня, назвав блаженной маленькой гусыней, и сказал, что отправится и в погреб, если я захочу, да к тому же его и побелит.

Но он все же прав насчет кроватей, окон и прочего.

Это просторная и удобная комната, которая каждому бы понравилась, и я, конечно же, не настолько глупа, чтобы причинять Джону неудобство из-за нелепого каприза.

Эта большая комната и правда начинает мне нравиться, вот только обои жуткие.

Из одного окна я вижу сад — загадочные тенистые беседки, буйно растущие старомодные цветы, кусты и сучковатые деревья.

Из другого открывается дивный вид на залив и небольшую пристань, принадлежащую поместью. Туда ведет примыкающая к дому тенистая аллея.

Я всегда воображаю, что вижу людей, гуляющих по многочисленным дорожкам и заходящих в беседки, но Джон предупредил меня никоим образом не поддаваться подобным фантазиям. Он говорит, что при моем воображении и привычке к сочинительству нервное расстройство чревато всякого рода галлюцинациями, и необходимо мобилизовать волю и здравый смысл, дабы обуздать эту склонность. Вот я и стараюсь.