Меган Нолан - Акты отчаяния

В вечер нашей первой встречи с Кираном я напилась как никогда. У меня два вида опьянения. Первое обычно наступает, когда я пью в одиночку с единственной целью развеять тоску. Это опьянение медленное – бокал вина примерно раз в полчаса, – довольно умеренное, хотя я никогда не выпиваю меньше бутылки, и заканчивается все слезливой жалостью к себе, иногда переходящей в ненависть.

Другому, куда более безудержному виду опьянения сопутствует бьющая через край, почти маниакальная бодрость; в такие вечера я спускаю огромные суммы, которые позволить себе не могу, – а все потому, что все, что лежит за пределами настоящего момента, кажется абсолютно нереальным, а сиюминутные желания – самыми важными и безотлагательными.

В такие вечера невоздержанность моя вовсе не была спутницей уныния, напротив – она свидетельствовала о том, что я молода, обязательств у меня нет, а жизнь моя стабильна. Обычно такой вечер можно было предугадать по какому-то озорству, разливавшемуся в воздухе, когда мы принимались за выпивку. Первые порции мы опрокидывали залпом, жадно предвкушая ощущение раскованности и экзальтации. У каждого из нас уже имелся комплект обманутых ожиданий.

В подобные вечера я иногда встречала людей, не похожих на меня – из богатых семей, обитавших в квартирах, подаренных им родителями так же запросто, как мне дарили браслеты с брелоками и купоны на книги в день рождения. Один такой парень, Роджерс, – жилистый коротышка с высоким пышным начесом светлых волос а-ля «Возвращение в Брайдсхед», колыхавшимся над фарфоровым лицом, – вылетел из университета примерно в то же время, что и я. Через несколько месяцев я столкнулась с ним на вечеринке и спросила, чем он занимается. И с удивлением услышала, что он подвизается на средней должности в крупной рекламной фирме, – но ведь нам обоим было всего по девятнадцать и мы оба не имели дипломов. Сама я подрабатывала за мизерные деньги в магазинах и барах.

Когда я по простоте душевной спросила, каким образом ему удалось так устроиться, он подмигнул и сказал:

– Фамилия Роджерс кое-что значит в этом городке!

Заявление само по себе довольно отвратительное, но когда наш общий друг обмолвился, что фирма принадлежит родителям коротышки, оно мне показалось еще и нелепо смехотворным. «Фамилия Роджерс кое-что значит в семье Роджерс», – с праведным возмущением думала я про себя с тех пор при каждой нашей встрече.

Как и большинство моих друзей, я была правильной пьяницей: не только любила выпить, но и умела это делать, не впадая в агрессивность по мере опьянения.

Мою жизнь отравляли похмелья. Едва ли не каждое утро я просыпалась с похмельем, причем дважды в неделю – с тяжелым. Тогда я весь день валялась в постели, безучастно и бесцельно копаясь в телефоне, замыкалась в этой спасительной зацикленности. Часа в четыре я вглядывалась в солнце сквозь занавески и решала, что лучше уж пересижу дома до темноты. Мне было очень страшно.

Однажды я прошла тест, определяющий уровень алкогольной зависимости. Последний вопрос в разделе, который должен был выявить «алкоголизм на последней стадии, опасной для жизни», звучал так: «Часто ли вы просыпаетесь после запоя вне себя от страха?» И тогда я подумала: «Вне себя от страха – в самую точку».

Вне себя от страха. Точное определение какого-то старческого ужаса, с которым я просыпалась. Он напоминал кинематографические образы балансирующих на грани слабоумия старух-вдов, которые перестали ориентироваться в собственном доме, – их снедали беспричинные тоска и смятение. Вне себя от страха я просыпалась регулярно.

Уильям Фолкнер на последней стадии алкоголизма отправился в Нью-Йорк навестить друзей и посмотреть несколько пьес. Через десять дней беспробудного пьянства он исчез. Один из его друзей пришел к нему в гостиницу его проведать и, не достучавшись и не дозвавшись Фолкнера, настоял, чтобы сотрудники гостиницы впустили его в номер. Ворвавшись в комнату, они нашли стонущего в полузабытьи писателя на полу в ванной.

В воздухе висело характерное зловоние. Несмотря на минусовую температуру, все окна были нараспашку. Ночью Фолкнер встал, чтобы опорожнить желудок, и упал на трубу радиатора. Он потерял сознание и несколько часов не чувствовал, как труба прожигает ему спину. К тому времени, как его обнаружили, он заработал ожог третьей степени.