Хэзер Уэббер - К югу от платана

фестивалю…

Баттонвудский фестиваль был в городе главным событием года. Парад, карнавал, кулинарный конкурс, контактный зоопарк, киоски с едой, сувениры и мастер-классы. А в павильоне «Кроличьей норы» деткам всегда читали вслух книжки, дарили фигурки из воздушных шариков, предлагали нанести аквагрим и угощали вкусностями.

Марло взяла меня за руку, крепко сжала ее и на одном дыхании выпалила:

– Никого я не нанимала. – Расправив плечи, она уставилась на меня сияющим решительным взглядом и продолжила: – Блу, детка, я продала магазин. Сегодня вечером отдаю ключи. У «Кроличьей норы» теперь будет новый хозяин.

Ее слова закружились у меня в мозгу, сливаясь в монотонный гул. Должно быть, я что-то не так расслышала. Я поскорее тряхнула головой, чтобы эти разрозненные звуки сложились в нечто осмысленное.

Марло сжала мои пальцы.

– Блу, ты должна понять. Мне уж давно пора было на покой, и Мо я теперь нужна круглые сутки. Я постараюсь, чтобы все прошло гладко. И сама еще какое-то время поработаю, месяц уж точно. Просто неделька впереди тяжелая, фестиваль скоро. В общем, пришлось нового владельца даже не на раскаленную сковородку сразу бросить, а прямиком в пламя.

– Я… я… – На глаза навернулись слезы, и я заморгала, чтобы их отогнать. Я слышала, что сказала Марло, понимала, что это правда, но от такого неожиданного удара у меня перехватило дыхание. Я дернулась, уронила жестяное ведерко, и головки одуванчиков весело запрыгали по разветвленным корням.

– Я не хотела говорить тебе заранее, – продолжила Марло, – потому что знала, что ты устроишь переполох. Учудишь что-нибудь, попытаешься сама выкупить у меня магазин.

Я кивнула.

– Но, Блу, ведь книжный был моей заветной мечтой, а не твоей. Для тебя он стал бы обузой. И нечего трясти головой. Сама знаешь, что я права. Ты всегда хотела уехать из Баттонвуда, скажешь, нет? К тому же ты деньги копила для более важной цели – для того чтобы осуществить свою мечту, завести собственную семью, стать мамой.

– Кому? – через силу выдавила я. – Кому ты его продала?

На ее губах заиграла улыбка.

– Он учитель начальных классов. Один…

Она резко осеклась, потому что где-то поблизости от нас вдруг раздался громкий плач. Я вскинула голову, прислушиваясь. Звук был очень знакомый. И совершенно неожиданный тут, в лесу.

Марло огляделась, пробормотав:

– Это уже не похоже на карканье.

Нет, этот звук точно издавала не ворона… Это плакал ребенок.

Должно быть, мой мозг вздумал сыграть со мной шутку. Или не мозг, а сердце. В любом случае мне эти шалости совсем не нравились.

Беда праздновала победу, я же тревожно оглядывалась по сторонам. И через мгновение заметила ее. Заморгала, уверенная, что глаза меня обманывают, но тут она открыла крошечный ротик и снова заревела. И я бросилась туда, к маленькой плетеной корзинке, стоявшей на поросшей маргаритками полянке чуть южнее Платана. Упала на колени. Откинула прикрывавшую колыбель сетку и достала завернутого в розовое одеяльце младенца.

Малышке было не больше пары дней от роду. Крошечная, сморщенная, она была похожа на мудрую сердитую старушку. Только очень тепленькую и мягенькую старушку, одетую в простой белый костюмчик. Голову ее украшала завязанная бантиком розовая ленточка с изящным зубчатым краем, из-под которой топорщился светлый пушок. Вес у нее был примерно таким, как у большого пакета с мукой, – наверное, что-то около пяти фунтов. Дрожащими руками я прижала ее к груди, и она тут же успокоилась и закрыла глазки.

– Боже праведный, что же это такое делается? – охнула Марло, остановившись у меня за спиной.

Крепко держа девочку, я поднялась на ноги. В корзинке не было ни записки, ни чего-то другого, способного пролить свет на случившееся. Вглядевшись в лесную чащу, я выкрикнула:

– Эй?

Ведь нельзя же было предположить, что малышку бросили тут одну-одинешеньку. Может, это какой-то бессердечный розыгрыш? Чья-нибудь злая шутка?

Вдалеке снова хрустнула ветка, что-то мелькнуло между стволами и исчезло. Как будто кто-то поджидал нас, убедился, что мы подобрали ребенка, и тут же кинулся прочь.

– Блу, смотри-ка, – позвала Марло, опустившись на землю.

Кровь так грохотала в ушах, что я едва ее слышала.

– Должно быть, выпало из одеяла, когда ты ее подняла. – Она протянула мне раскрытую ладонь. И я увидела тоненькую платановую пуговицу размером с монетку в пятьдесят центов. На светлом дереве причудливым шрифтом было --">