Виктор Авин - Тепло еще вернется в твой дом

вентиляционный люк, пара

клубы сносит ветром. утром

летом будет пусто… ночью

где ты, сволочь, этой ночью

вспышка, вспышка. стоп!

мимо медленно проносят

мой же ЛОБ!..

Вспышка… улица…салют…

у мечети «Петроградской»

лица… выкрики «Ура!»

братцы… твердая рука…

и портвейна «три семерки»

струйка жгучая как с горки

льется внутрь с языка. УРА-а-а-а!..

Вспышка… улица…волна

прямо как на стадионе

руки… море… «Невский»… люди

разноцветные шарфы,

вспышка… все в комбинезонах

красных, синих и зеленых…

люди делают волну на ходу…

в гуще красочной народной

на ходулях, возвышаясь

Путин, с нами… по дороге

на колесах, но на задних

кружат, кружат вальс авто…

вспышка… вспышка…все равно

поле черное в асфальте…

пусто…пусто…но полно…

мир мерцающих зрачков…

впереди портвейн стекает

по стене картонной, скраю

Сталин…Сталин…а навстречу

Путин…Путин…тянут руки

к пистолетам…между ними

стонет Пушкин на земле

и протягивает руку

как в Последний день

Помпеи…крикнул выпучив

глаза: «А подайте мне ЦАРЯ»!

Бля. Подают. Предавая

руки

— в руки,

с рук, с рук. покатилась

голова по асфальту

и уперлась

дом из смальты посреди

и ПРОСТРАНСТВО бесконечно…

но вокруг…стук…стук…

люки, люки, люки, клубы

пара. сносит зимним ветром…

люди в касках вылезают

в черно-белых, на поверхность

ось…ось…колесо велосипеда

в небо шиной, а над, а над

головой

педаль…

и подошва от сандалии..

спиц хромированных веер

ш-ш-ш-ш-ш. по асфальту..

…по краям — вспышки…вспышки..

от салюта цвета «серый»…серый

мягко…высунув язык. пробегает

сквозь картонную стену.

На стене сова: «Угу!»…КРИК!

в небе смайлик…но об этом

никому не говори.

«Еще раз про бекон»

Нас вжимало в бетонный пол.

Мы боялись оставить след.

Вырывали с концов штурвал

пробивая собой колпак

покидали несущий мир

оседая на землю в пар и

попадали

на точку

росы.

Нас вжимало в бетонный пол!

Разрывало на «Аш», «Твою мать»!

Мы свободны становились как ртуть

позволяя собой дышать.

Нагревали нас как пятак.

Мы висели под потолком

заставляя от нас умирать

ночью,

летящих,

на свет

— вольфрамм.

Но были на свете видны и мы

черные точки абортовых глаз.

Нас сстирали с батальных сцен!

Проступало в кровь вен полотно…

Они говорили бонзам: «Бетон,

сырость в подвале, где кокон свит.

Пыль? С картины. Из под копыт.

Скрип? Конструкция

терпит

люфт…»

Нас вжимало: бетон в бетон.

«Банданутый Петербург»

А в старом парке танго в арке

танцует ветер с кошельком,

«позем, позем» — толкает в спину,

и стынет в лед за кораблем.

А в старом парке пьют по чарке

невеста, юнга и свидетель

в бушлат обернутая церковь

качает медленно крестом.

А в старом парке липа-паркер

стоит в чернильнице-листве,

и целясь дворник прислонился

сволОчив крылья до пивной

А в старом парке Петербургском

тяжел и сумрачен покой…

«Влюбленные, с метлой не расставайтесь»

Влюбленные, храните запах утра

в шкатулке облаков из перламутра

в шкатулке из огня храните ночь

оставьте ключ на дне, идущем прочь

Влюбленные, бегите из кармана

спустившись по цепочке от часов

по краешкам заштопанного шрама

на месте дырки от былых оков

Влюбленные, с метлой не расставайтесь

и каждой ночью убирайте звезды

с помятой неба павшею листвой

Влюбленные — пространствовремя «Ноль»

в шкатулке, а снаружи Бог их, в майке

подглядывает думая о стайке

порхающих в кубышке душ-ослов.

А ссзади чорт готовится к пенальти…

Держись покрепче за свою шкатулку

любимая моя пружинка втулки

я ключик, я открою, пусть летают

ослы среди всех полосатых маек….