Андрей Белый - Урна

То умаляется под елкой.

Заплачет в зимних далях пес,

К саням прижмется, чуя волка.

Как властны суеверный страх,

И ночь, и грустное пространство,

И зычно вставший льдяный прах —

Небес суровое убранство.

Январь 1907

Париж

СМЕРТЬ

Смеется ветром смерть.

Разорванные тучи!

Разорванная твердь!

Лег ризой снег. Зари

Краснеет красный край.

В волнах зари умри!

Умри — гори: сгорай!

Гремя, в скрипящий щебень

Железный жезл впился.

Гряду на острый гребень

Грядущих мигов я.

Броня из крепких льдин.

Их хрупкий, хрупкий хруст.

Гряду, гряду — один.

И крут мой путь, и пуст.

У ног поток мгновений.

Доколь еще — доколь?

Минуют песни, пени,

Восторг, и боль. и боль —

И боль… Но вольно — ах,

Клонюсь над склоном дня,

Клоню свой лик в лучах…

И вот меня, меня

В край ночи зарубежный,

В разорванную твердь,

Как некий иней снежный,

Сметает смехом смерть.

Ты — вот, ты — юн, ты — молод,

Ты — муж… Тебя уж нет:

Ты — был: и канул в холод,

В немую бездну лет.

Взлетая в сумрак шаткий,

Людская жизнь течет,

Как нежный, снежный, краткий

Сквозной водоворот.

1908

Петербург

РАЗУВЕРЕНЬЯ

КОГДА…

«Когда сквозных огней

Росы листок зеленый

На мой томящий одр

Нальет и отгорит,—

Когда дневных лучей

Слепящий ток, червленый,

Клоня кленовый лист,

По купам прокипит,—

Когда, багров и чист,

Меня восток приметит,

Когда нальет поток

Своих сквозных огней —

Твоя душа, твоя,

Мою призывно встретит

(Последних дней моих,

Твоих весенних дней…)

Ну что ж? Тревожиться?

Тревожиться не надо:

Отрада вешняя кругом —

Смотри: зари

Отрада вешняя

Нисходит к нам, отрада.

Теперь склонись, люби,

Лобзай — скажи: „Умри…“

Лобзай меня! Вотще:

И гаснет лик зажженный,

Уже склоненный в сень

Летейской пустоты…

Прости, мой бедный друг!

Прости, мой друг влюбленный!

Тебе я отдал жизнь…

Нет, не любила ты…»

(Голос ветра замирает)

Тогда сквозных огней

Поток дневной, червленый,

Клоня кленовый лист,

По купам прокипел —

Вотще! И, как слезой,

Росой листок зеленый

Так скромно их кропил…

И скорбно отгорел.

Сентябрь 1907

Петербург

НОЧЬ

Сергею Соловьеву

Вотще покоя ждал: покой еще не найден.

Из дома загремел гульливою волной,

Волной размывчивой летящий к высям Гайден.

Презрительной судьбой обидно уязвлен,

Надменно затаишь. На тусклой, никлой, блеклой

Траве гуляет ветр; протяжным вздохом он

Ударит в бледных хат мрачнеющие стекла.

Какая тишина! Как просто всё вокруг!

Какие скудные, безогненные зори!

Как все, прейдешь и ты, мой друг, мой бедный друг.

К чему ж опять в душе кипит волнений море?

Пролейся, лейся, дождь! Мятись, суровый бор!

Древес прельстительных прельстительно вздыханье.

И дольше говорит и ночи скромный взор,

И ветра дальний глас, и тихое страданье.

Июнь 1907

Петровское

ПРОСТИ

1

Прости меня, прости же:

Немею я, к тебе

Не смею подойти…

Горит заря, горит —

И никнет, никнет ниже.

Бьет час: «Вперед». Ты — вот:

И нет к тебе пути.

И ночь встает: тенит,

И тенью лижет ближе,

Потоком (током лет)

Замоет свет… Прости!

Замоет током лет

В пути тебя… Прости же —

Прости!

2

Покров угрюмой нощи —