Юрий О.Ш. - По эту сторону горизонта (несколько историй о вантузе, поэзии, бадминтоне, и кое о чём другом)

сыродела / Не удалось им повстречать. / Не удалось и хлебопёка / Им встретить в этот поздний час, / Без материального итога / Нет в споре истины подчас. / И натощак ушли эстеты, / И каждый в сторону свою, / Хоть что-то съесть, да хоть котлеты, / Коль спор окончился в ничью. / … Вот и накануне, кстати, случился подобный диспут:

– Фу, как не эстетично, рифмовать высокопарное существительное «грудь» с плебейским глаголом «пугануть»!

– А как надо рифмовать?

– … хм, ну не «пугануть» же!

– Например?

– Да хотя бы … да хотя бы: «давануть» … без изыска, конечно, но более гармонично … что-ли!

– Ты ещё «лизнуть» скажи. Тоже мне, фанат гармонии нашёлся … Гармонию искал дотошно, художник наш, и не найдя, вопил истошно, и кисть сломав, и карандаш!

– Ты мою живопись, своими руками сто лет немытыми, не лапай!

– И что?

– Да ничего, я, по крайне мере, в натюрмортах говнецо не рисую!

– Да уж, ты кроме жоп ничего больше не рисуешь!

– Не тебе, «кино – вино», о моих художественных способностях судить. Тело человека, чтоб ты знал, для изобразительного искусства – парадигма³ наивысшая!

– Чего-чего? Ты хоть сам понял, чего сказал?

– Да я-то понял, а вот ты … да тебе кисть-флейц дай, так ты что и сможешь, так это только батарею покрасить, и то, не факт!

– Ах так, да? Ладно, берём «батарея»: галерея – диарея – гонорея – ливрея – лотерея –дурея … хирея … хренея! Что, съел? А теперь-ка давай ты, навскидку, про кисть!

– … это ты уже сам давно со своими рифмами и одурел, и охренел. А мы, художники, мы .. мы … когда рисуешь ветвь, нужно слышать дыхание ветра⁴!

– Шибко умный, да? Художники – сапожники, Венер нагих безбожники!

– Поэты … стихоплёты, срамные … губошлёпы! Что, тоже съел! Смотри, бедолага, не подавись! …>

§ … / Когда ни славы, ни богатства – / не распускай в досаде нюни, / свершается, порою, меценатство / … пусть не зимой, но, вдруг … в июне. / …. В общем, Рифмач ворвался в комнату, а Городихин жалобно на него посмотрел. Но «поэт» тут же разочаровал, грустно помотав головой, мол, денег нет. Зато победоносно поднял вверх принесённую с собой банку с краской. Эту банку, кстати, Городихин тут же узнал – краска недавно пропала из его бытовки в тот самый момент, когда он уже намерился её продать. «Собирайся, – отчего-то радостно выкрикнул Рифмач. – Айда на улицу, член рисовать!» От чего Городихин чуть не хлопнулся со стула на пол, хотя и был с утра, что говорится: «и не нюхавшим пробки!»

§ … / Поэт, однажды, и художник, / Похмеляясь на досуге, / Занялись разгадкой сути, / Кто из них основ-положник / Арт-искусства всей округи. / На забор ссылались оба, / Из трёх букв там было слово, / Как начерчена и жопа … / Чёрт, не выделить особо / Чьё наследие – основа. / … В общем, Городихин со стула на пол не хлопнулся, но зато одномоментно впал в прострацию. Причём в прострацию человека, хоть и запойного, но на данный момент вполне трезвого. Предложение, последовавшее от Рифмача, в голове Городихина никакой логике никак не поддавалось: «Уж ладно, ежели томатовкой⁵ опиться до чёртиков, то на заборе всякую жопу нарисовать – то и не грех, даже! Но, вот так вот, не с того ни сего, на трезвую голову(!) и член рисовать в общественном месте… ????»

– И наш художник просто офигел, увидев не гондон – а с краской банку, едрёна стать, он даже покраснел, ведь краской на заборе нарисует он вакханку … а рядом бы себя … да хрен его давно уж захирел, – не узнавая натуры Городихина, попытался осмыслить сей конфуз своим фирменным стихотворным стилем Рифмач, ставя банку с краской на стол.

– Это ж моя краска, – очнулся Городихин. – А ты её, сволочь, спёр!

– Боже, какие незавидные слова: «сволочь», «спёр». И слышу я из уст сантехника шестого разряда, а шестой разряд – это почти что интеллигентный человек, – вразвалку плюхнувшись на стул, съязвил Рифмач. – И это слышу от Городихина вместо слов благодарности за не пропитую им же, интеллигентом недоделанным, банку с краской.

– С чего бы я в благодарностях рассыпался, – сурово глянул сантехник на собеседника. – Особенно, с похмелья.

– Вот, то-то и оно, – развалился Рифмач на стуле и вовсе, уж чуть-было, не сползая по его спинке на пол. – Как говорили древние: за бутылью красного вина, пьянь не видит дальше носа, руку протяни – а там казна, только жизнь – она хитра, глаз не видит – нет и спроса.

– Вот, именно! – в нос у меня сейчас кто-то и получит! – набычился Городихин, вставая. – Попроще --">