Велимир Хлебников , Елена Генриховна Гуро , Давид Давидович Бурлюк , Николай Давидович Бурлюк , Екатерина Низен - Садок судей

ткань

Редеет и розовеет.

Тогда ты встань

И, не умывшись,

Иди умыться

На ростань,

Дойдешь – увидишь –

Там два пути:

Направо – путь обычный;

На нем найти

Ты можешь умывальник

С ключевою водой,

А на суку –

Прямой и гладенький сучек –

Висит

Холщевый утиральник,

А на бичевке гребешек.

Раз приготовлено, – так мойся,

Утрись и причешись

И Богу помолись.

И будешь человек «приличный».

И далеко пойдешь всегда,

Когда на правый путь свернешь.

Помни! это ведь – не ерунда.

А вот налево – путь иной.

Налево не найдешь

Ни умывальника, ни утиральника,

Там надо так:

Коли свернул ты на левянку,

Беги во весь свой дух

На росную, цветистую полянку.

Пляши, кружись и падай.

И целуй ее, целуй,

Как верную, желанную милянку,

И опять пляши, кружись,

Снова падай.

Чище мойся!

И не бойся:

Солнце вытрет сухо

Мокрое лицо.

Только вытряхни из уха

Муравьиное яйцо.

Только выплюнь

(То подавишься) –

Колючую сенинку,

А душистую травинку,

На здоровье

Съешь!

Быть хочешь мудрым?

Летним утром

Встань рано-рано

(Хоть раз – да встань),

И не умывшись,

Иди умыться

На ростань.

Сельский звон

Как хрустальные голуби,

С белых высоких башен

Желто-звонные стаи за стаями

На грудь росную пашен

Слетают,

И тают

Зовами синими,

Веснами – маями.

На высокой горке

В полдень,

На высокой зеленой горке,

Кверху животом,

Я лежу

И слежу,

Как живет наш

Деревенский дом.

Мои гляделы

Уставились на

Небесные корабли:

Какое им дело

Теперь до земли.

И пусть плавают

На кораблях мечты –

Неземные души –

Там их дороги.

Земное в этот час,

Направив стрелы тонкие,

Стерегут пусть уши.

Чу! Ах…

То близко, то далеко,

То низко, то высоко,

В выси голубой,

Звенящею волной

Невидимки – жавронки

Дрожат, переливаются,

Зовут, перекликаются.

Над солнечной землей

Радостно купаются.

Чу!

Прочернела ворона,

Гнусно прокричала:

К кому?..

Издалека корова

Грустно замычала:

Ммму-у…

Медное, тупое

Забренькало гудило;

Должно быть, разбудило

Мальчишку-пастуха:

Укнул сонно: «у-у»…

Внизу разнесся

Детский голос: «а-а»…

Замекали овечки,

Залаяла собака…

Опять тихо…

Прискакали кузнечики –

Застрекотали.

Мимо чела

Прочелила пчела.

Притянулся тоненький

Жалобный комар;

На руке раздулся,

Как самовар.

Едва, бедный, улетел.

Чу! Что?..

Из лесу вдруг вырвалась

Гулкая девичья песня

И в тоске замерла.

Я глубоко вздохнул.

Отчего? ах, мне

Тоже вспомнилась

Песня одна…

Тише, сердце! Не бойся:

Ведь я петь ее не хочу.

Чу, чу!

Сверещала вещунья

Сорока болтушка.

В дальнем лесу

Скуковала кукушка:

Раз…

Смерть у меня на носу.

Ветерок зашептался,

Затих… Жавронки

Петь перестали.

Когда? Я не заметил.

Что то грустно стало.

Опять песня!

Тише, сердце.

Упали мысли

С небесных кораблей.

Поплыли в лес

За девичьей песней;

В зеленый лес

С голубых небес.

Зажглась слеза.

Закрылись глаза.

Сон заласкался

В лазурном тумане.

Я снова остался

В обмане, в обмане…

Эх, девичья песня,

Отчего я слушать

Тебя не могу…

Тише, сердце! Не бойся.

В далеком лесу

Мне кукушка сгадала:

Раз…

Смерть у меня на носу.

Чу!

Песня…

Я тоже знаю

Одну песню…

О, сердце, не бойся

Я петь ее не хочу.

Дремучий лес

Все шамкают, шепчутся

Дремучие старые воины.

Густо сомкнулись.

Высокие зеленые стрелы

В небо направлены.

Точно стариковские брови,

Седые ветви нависли

И беззубо шепчутся.

По-стариковски глухо

Поскрипывают, кашляют.

И все ворчат, ворчат

На маленьких внучат.

А те, еще совсем подростки,

Наивно тоже качаются,

Легкодумно болтая

Тоненькими веточками;

Да весело заигрывают

С солнечными ленточками,

Что ласково струятся

Сквозь просветы.

Ах, какое им дело

До того, что стропе деды

По привычке шепчутся,

Да все – беззубые – --">