Александр Алейник - Апология

кто траву шевелил и раскачивал в небе сады.

Некто в белых джинах на углу ВТО и Тверской,

молодая весна с непомерной тоской молодой,

и красивые люди, в намокающих тканях, гуськом

сквозь летящие капли проходят висок за виском.

5 мая 96

x x x

Марианне Волковой

Я влачу свою жизнь одеяньем бесцветным, истертым, —

отделили с чужого плеча,

даже честного слова не взяв, назначили место и время, —

Ничего-ничего, — говорили, — все на свете не первого сорта,

все же мир тебе теплую руку подсовывал в темень под темя,

и берег тебя долго — по черную челку, по седые вихры в эфир пеленая,

вспомни синее море, счастливец, и зеленую муть океана,

и как птицы, предчувствуя тьму, стояли на небе

крылатым, густым заклинаньем,

оперенье сжигая на карминовом, меркнущем шаре —

на остывающем жаре стеклянном.

Где же тот стеклодув, надувающий потные, красные щеки,

взвивающий пламя лиловой разрухой?

Суше стала вода, каменистей земля, да и воздух черствеет и тает.

Ясный свет, отбегая от глаз, уходя через правую руку, —

превращается в букву — шелестит,

загибающимися в пепел, исписанными листами.

15 мая 96

ДОРОГА № 9

Два баритона и сопрано

сопровождают неустанно

огней и мрака нарастанье

гармоний сладостным рыданьем

в дожде, дорогой № 9,

влекущей их сейчас на север,

в виду подстриженных газонов

над потным зеркалом Гудзона.

Стеклом сползали навзнич капли,

деревья, отлетая, зябли,

и справа, как отрытый череп,

затеплился Нью-Йорк вечерний.

Была вселенная огромна,

она отсвечивала скромно

кантатой Себастьяна Баха

одна над уровнями праха.

И в ней печалятся скитальцы,

у них на отпечатках пальцев

галактики ее петляют

пока машина их виляет.

Она хранила их мгновенье,

свои перебирая звенья,

и разрешая им подспудно

жить отголоском контрапункта.

Столпотворенье стен и света

ударилось в них как комета,

что долго в небе нарастала,

и их не стало,

как всех, кто были: мимоезжих,

мимоидущих — не коснуться, —

не надо плакать об ушедших,

они еще сюда вернутся.

28 мая 96

x x x

Мне жизнь, как кинохронику прокрутят

перед громадным фильмом, — в данном зале

положено помалкивать, что будет

еще ведь никому не показали,

но явствует: немного потерпите,

к дирекции имея снисхожденье,

прикидывая; кто же вы? глядите

вперед — сновидец вы, иль сновиденье?

Я не пенял на качество сеанса,

или соседей, семечки клюющих,

ни на обрывы пленки, я ни разу

не заслонил вам шапкой жаркий лучик,

мне даже пыль здесь кажется волшебной —

ее несуетливое сверканье

в луче, захватывающем души в бездну,

как летний ветер полный светляками.

Стрекочет за затылком кинопленка,

играют мышцей мускулистые герои

и беззащитная улыбка клоуна

сквозит, как бабочка сквозь небо голубое.

--">